Поверить не могу, что Ви вообще спрашивает об этом. Значит, она допускает такой вариант. Думает, что я способен связать женщину. Сделать ей больно. Совсем как мой отец.

– Нет. – Голос срывается, я прочищаю горло и повторяю громче: – Нет!

Ви долго смотрит на меня, по ее лицу ничего нельзя понять. Потом она кивает:

– Ладно.

И опускает пистолет.

Значит, она верит мне. Ви, которая не верит никому, – и у нее есть на это причины. Которая навидалась такого, что хуже не бывает. На долю которой выпало немало своих чудовищ. Ви, которой незачем демонстировать мне преданность или принимать мои слова не веру. И все-таки она доверяет мне.

От облегчения у меня подкашиваются ноги. Ковыляю к стене и опираюсь на нее рукой, чтобы не упасть. Меня душат слезы. Я закрываю глаза, роняю подбородок на грудь.

И слишком поздно понимаю, что Мэнди подкралась совсем близко к Ви. Я даже не смотрю на них, пока не слышу яростный визг, с которым Мэнди набрасывается на нее. Под ее натиском Ви теряет равновесие и падает.

А потом я вижу в руке у Мэнди пистолет, и она направляет его на меня. Слышу резкий звук удара бойка о капсюль, поджигающего порох.

Уже падая, чувствую острую боль. И только потом понимаю, что происходит. Я сильно ударился при падении, не успев сгруппироваться.

Голова взрывается от боли, в глазах все плывет, мешая сосредоточиться.

В меня выстрелили, запоздало понимаю я. Разум отказывается воспринимать это, но боль, разрывающую меня изнутри, невозможно отрицать. Вот дерьмо, в меня выстрелили…

Пытаюсь пошевелиться, поднять голову или что-то сказать, но не могу.

Плохо дело. Я не могу пошевелиться, и от этого паникую еще больше. Сердце громко стучит, в ушах звенит, я изо всех сил стараюсь не закрывать глаза, хотя веки становятся все тяжелее.

Даже лежа на полу, я вижу Ви на другом конце комнаты. Она только что вскочила на ноги, когда Мэнди снова набрасывается на нее и снова стреляет. Я не вижу, куда попала пуля, но слышу, как Ви падает. И ударяется головой о груду битого кирпича в углу. Раздается страшный треск, как будто с крыши на бетонный пол уронили арбуз. Ви лежит неподвижно. Мне не видно ее лица, но я вижу, как неестественно изогнулась ее шея. Вижу лужицу крови, которая начинает скапливаться у нее под головой.

Она мертва. Иначе быть не может.

Становится трудно дышать. Закрываю глаза, пытаясь сдержать крик, хотя вряд ли смог бы закричать, даже если б захотел. Может, это и к лучшему. Сейчас мне меньше всего нужно привлекать к себе внимание.

Я видел глаза Мэнди, когда она спускала курок. В них была пустота. Ни сожаления. Ни страха. Вообще никаких эмоций.