Интересно, мой отец выглядел так же, кромсая ножом тело очередной жертвы? И они видели в его глазах ту же пустоту и понимали: пощады не будет? И уже тогда знали: это конец?

А Кевин? Он точно так же смотрел на наших друзей перед тем, как спустить курок?

Поэтому я точно знаю: если Мэнди пойдет до конца, мне не спастись.

Мой единственный шанс выжить – притвориться мертвым. Это не так уж трудно – я все равно не могу двигаться. Закрываю один глаз, приоткрыв другой ровно настолько, чтобы видеть Мэнди, если она переключится на меня.

Уилла на стуле борется с веревками. Ее глаза горят, щеки пылают. Куда подевалась та слабая, подавленная девушка, какой она была несколько секунд назад? Теперь она – сгусток ярости.

– Какого хрена, Мэнди?! – вопит она.

Мне приходится сдерживаться, чтобы не вздрогнуть при звуке ее голоса.

Я и не представлял, что она может быть такой ожесточенной и грубой. Уилла, которую я знал раньше, и та, которую я вижу сейчас… Просто невероятно, что это один и тот же человек.

– Ты сама видела, – Мэнди машет рукой. – Она не собиралась в него стрелять.

– Шанс еще был, – спорит Уилла.

Мэнди закатывает глаза:

– Конечно, как скажешь.

Но Уилла только сильнее злится.

– Это была моя игра, – в ее голосе гнев. – Я все продумала. Все шло по плану.

– Нет, – возражает Мэнди. – Твой план был только в том, чтобы Ви пристрелила Коннора.

Я в полном шоке. О чем она, черт побери?

Она хочет сказать, что это было подстроено? Что Уилла нас подставила? Все во мне сжимается, в глазах меркнет, мне становится холодно. Сердце разрывается от каждого ее слова.

– Шанс был, – настаивает Уилла. – Мой план работал, пока ты не облажалась.

Мэнди подбоченивается, явно недовольная:

– Ты правда считаешь, что я виновата?