Девушка качает головой:

– Оплачиваемой нет.

Уголки ее губ приподнимаются, а ее удивительные глаза блестят.

– Но три раза в неделю я помогаю в детской больнице.

Мой телефон опять вибрирует. Бэйлор говорит:

– Лучше ответь, может, что-то срочное.

Я сдаюсь и щелкаю по экрану – мне пришло несколько эсэмэсок от Карен, которая интересуется, где я. Я быстро отвечаю, что опоздаю, и прошу меня не ждать. Телефон тут же вибрирует снова, так что я убираю его в задний карман.

– Если я не ошибаюсь, ты специализируешься, но совершенно не интересуешься политологией, верно? – спрашивает она.

Мне трудно сдержать улыбку. У нас был всего один коротенький разговор несколько месяцев назад, когда Бэйлор растянулась на тротуаре. Но она запомнила. Да, это наверняка что-то значит.

– Ну, когда твой отец политик, это как бы в порядке вещей, – говорю я.

– Почему? – спрашивает она.

Я изучаю серьезное выражение ее лица.

– Наверное, потому, что от меня этого ожидают.

– Понятно.

Она хмурит брови, и мне кажется, что я каким-то образом ее подвел.

– Ты всегда делаешь то, чего от тебя ожидают?

– Не всегда, – говорю я, стараясь доказать этой независимой девушке свою независимость. – Я играю в футбол. Этого от меня не ожидали.

– Значит, ты любишь футбол? – спрашивает она.

– И да, и нет, – честно отвечаю я.

Думаю, даже капельку неискренний ответ ее не устроит.