— Я знаю. Но в этом-то и проблема, так ведь? — Он пристально смотрел на нее, и он был так близко. Она могла разглядеть, как желтый и зеленый смешивались в светло-карий в его глазах. — Не в том, что они думают. А в том, что ты думаешь. Ты думаешь, что они правы. Не так ли?

Рот у нее как будто набили ватой.

— Я…

— Оливия. Ты отличный ученый. И станешь еще лучше. — Его взгляд, такой честный и серьезный… Она готова была сломаться. — Что бы ни сказал этот придурок, это никак не характеризует тебя, зато характеризует его. — Его пальцы скользнули по ее коже, чтобы заправить за ухо прядь волос. — У тебя блестящая работа.

Она даже не вполне обдумала свой порыв. И даже если бы обдумала, не смогла бы остановиться. Она просто наклонилась вперед и спрятала лицо у него на шее, крепко обняв его. Ужасная идея, глупая и неуместная, и Адам, несомненно, оттолкнет ее в любую минуту, вот только…

Его ладонь скользнула к ее затылку, как будто для того, чтобы прижать ее к себе крепче, и Оливия долго сидела так, роняя теплые слезы ему на горло, чувствуя, какой он уверенный, какой теплый, какой надежный — сейчас, под ее пальцами и всегда в ее жизни.

«И надо тебе было взять и заставить меня влюбиться, — думала она, моргая ему в шею. — Вот ведь засранец».

Он не отпускал ее. Пока она не отстранилась и снова не вытерла щеки, чувствуя, что, может быть, на этот раз действительно сможет удержать себя в руках. Она шмыгнула носом, и он наклонился, чтобы взять коробку с салфетками со столика у телевизора.

— Я правда в порядке.

Он вздохнул.

— Ладно, может… может быть, я не в порядке прямо сейчас, но я приду в норму. — Она взяла салфетку, которую он вынул для нее из коробки, и высморкалась. — Мне просто нужно немного времени.

Он внимательно посмотрел на нее и кивнул, его взгляд вновь стал непроницаемым.

— Спасибо. За твои слова. За то что позволил залить слезами весь твой номер.

Он улыбнулся.

— Всегда пожалуйста.

— И твой пиджак. Ты… Ты пойдешь на вечеринку? — спросила она, страшась момента, когда ей придется вылезти из этого кресла. Из этой комнаты.

«Давай честно, — прошептал внутри этот разумный, всезнающий голос, — сильнее всего ты боишься, что он уйдет».

— А ты пойдешь?