Адам сделал еще два шага, прежде чем понял, что Оливия встала как вкопанная. Он крутанулся на месте, чтобы взглянуть на нее.

— Что?

— Туда. — Она указала на красно-белую вывеску через дорогу.

Адам проследил взглядом за ее жестом и некоторое время просто смотрел, моргая. А затем сказал:

— Нет.

— Туда, — повторила Оливия, чувствуя, как ее губы растягиваются в широкой улыбке.

— Оливия. — Меж его бровей залегла глубокая вертикальная складка. — Нет. Есть рестораны гораздо лучше, куда мы можем…

— Но я хочу в этот.

— Почему? Там…

Подойдя к Адаму, она схватила его за рукав пиджака.

— Пожалуйста. Пожалуйста!

Ее спутник ущипнул себя за переносицу, вздохнул и поджал губы. Но всего пять секунд спустя положил ладонь меж ее лопаток, чтобы повести ее через дорогу.

Проблема, объяснял Адам приглушенным тоном, пока они ждали место за столиком, была не в суши-баре, а в акции «съешьте все, что сможете, за двадцать долларов».

— Это всегда плохой знак, — сказал он, но его голос звучал скорее смиренно, чем воинственно, и, когда официантка пригласила их к столу, он покорно последовал за ней. Не в силах сдержать широкую улыбку, Оливия восхищенно смотрела, как движутся тарелки на ленте конвейера, протянувшейся сквозь ресторанчик. Когда она, вспомнив об Адаме, снова взглянула на него, то увидела, что тот смотрит на нее со смесью раздражения и снисходительности.

— Знаешь, — сказал он ей, глядя на салат из морской капусты, проплывающий мимо его плеча, — мы могли бы пойти в настоящий японский ресторан. Я буду рад заплатить за все суши, которые ты захочешь съесть.

— А они будут проезжать мимо моего столика?

Адам покачал головой.