— Ему повезло, — резко прошипел он, — что ты не сказала мне, что он с тобой флиртует.

Я удивленно заморгала, все еще хмурясь.

— Он и не флиртовал. По крайней мере, до сих пор.

— Ну да, конечно. В аудитории, где сидят восемьдесят человек, он занимает тебе место рядом с собой, потому что ему одиноко, — пробурчал он, обходя меня.

Ригель коснулся моей спины, и по телу снова пробежала дрожь. Близость Ригеля рождала во мне волнующее чувство сопричастности к его миру.

— Он, по крайней мере, мне позвонил, — прошептала я и сразу пожалела об этой фразе, которая обожгла мне губы.

Ригель склонил голову набок и протянул:

— Так…

Я нервно поправила на себе футболку, понимая, что не могу взять свои слова обратно. А раз так, то не имело смысла держать в себе то, что мучило меня последние несколько часов.

— От тебя весь день ни ответа ни привета, ни смайлика… Сейчас полпятого вечера, Ригель. Ты без всяких объяснений кидаешь мне на телефон какой-то адрес, я прихожу, а ты встречаешь меня раздраженный и злой…

На самом деле, я была счастлива видеть его даже таким, потому что от одного его присутствия у меня на душе становилось ослепительно светло. Но я не могла притворяться, что мне не обидно из-за того, что он не вспоминал обо мне весь день.

— Злишься на меня за то, что я нагрубил твоему дружку?

— Не хочу о нем говорить. Он вообще тут ни при чем! — Мой голос звучал жестко, я сощурила глаза и от напряжения даже приподнялась на цыпочках, сжав кулаки. — Меня больше волнует, что… в такой важный день ты…

— Ты думаешь, я забыл? — медленно сказал он.

Я подняла на Ригеля глаза. В его радужках кружились галактики, такие знакомые, но и такие безграничные, что я в них терялась.

— Нет, — ответила я глухим голосом, ощутив укол вины в сердце, — но ты всегда так занят, что…

Недоговоренная фраза повисла в воздухе. Я прикусила губу, чувствуя себя беззащитной под его взглядом, призывая его меня переубедить.

Я знала, что Ригель загружен учебой и подработками, знала, что у него мало свободного времени, и все же… Разве его частные уроки важнее нас?

Я развернулась и, поддавшись внезапному порыву, пошла от него прочь. Мне было стыдно: в двадцать один год я чувствовала себя несмышленым капризным ребенком. А ведь в глубине души я знала, что у Ригеля свои планы на жизнь, свой путь, и последнее, чего я хотела, — встать между ним и его будущим.

Я уже дошла до края тротуара, когда руки Ригеля схватили меня за талию. Он прижал меня к себе, и его хватка была настолько сильной, что я не могла пошевелиться. Его пальцы, умевшие ловко бегать по клавишам, вонзились в мягкую плоть моих бедер. Голова закружилась от аромата его духов.