– Несса? Это правда ты? – говорит он, взяв мое лицо в ладони. – Как ты?

– Хорошо. Вроде бы. А ты? – спрашиваю я.

– В полном шоке. Не ожидал увидеть тебя здесь.

– Я тоже, – говорю я, вцепившись в его плечи. – Но сейчас шок пройдет и, клянусь, я врежу тебе за то, что ты сделал.

– Что я сделал? – вскидывает бровь он и закусывает губу, пряча улыбку.

– Пожертвовал обучением ради меня. Выложил все, что у тебя было, за самого титулованного психолога, у которой запись на три года вперед и которая написала книгу о посттравматическом синдроме! Ты в своем уме? Ты хоть понимаешь, что ты натворил?

– Я в своем уме, – улыбается Митчелл, поглаживая мою щеку. – И я ничего не потерял. Серьезно. Год – это ничто. Смотри, уже октябрь, до нового года рукой подать, а там всего ничего и снова вступительные экзамены.

– А вдруг тебе не повезет с ними во второй раз?

– Это не вопрос везения, – отвечает Митчелл, по-ребячески задорно. – Это вопрос моей гениальной памяти, а ее мне, надеюсь, не отшибет до следующих экзаменов.

– Уж я надеюсь, что не отшибет!

– Лучше скажи, как терапия? Тебе легче?

– Легче! – рявкаю я, тыча пальцем ему в грудь. – Но не меняй тему! Если вдруг снова захочешь распродать ради меня последнее, то поинтересуйся моим мнением! Мне приятна твоя забота, но не ценой твоего будущего, ясно?!

– Тебе нужна была помощь, и срочно. Все остальное могло подождать. А теперь я хочу, чтобы ты прекратила переживать обо мне, прямо сейчас, а не то я приму жесткие меры, – говорит он с улыбкой.

– Жесткие меры? Это какие же?

– Не знаю, увезу тебя в кофейню и буду поить кофе, пока не лопнешь.

– Запредельная жестокость.

– Вот именно. Или в парк аттракционов, где посажу на «вертолетики». Будет страшно, очень, но ты не сможешь убежать, пока вертолетик не остановится.

– Боюсь, твой злодейский план не сработает. Ты же знаешь, что это мой любимый аттракцион?

– Знаю, – сознается Митчелл.

– Мучитель из тебя не очень. Просто беда.