– Тебе необязательно знать и контролировать все, Кастил.
В серых глазах сверкает злость. Что-то все же изменилось: редкие всполохи бирюзы исчезли, сменившись на туманное небо в глубинах смертельного океана.
Я обхватываю ее лицо ладонями и целую ресницы. Катерина замирает. От меня не ускользает ее тихий судорожный вздох.
– Необязательно. Но не тогда, когда дело касается тебя. Что тебе снилось?
Она сглатывает и опускает голову, рассматривая мой живот. Изящные, хрупкие пальцы тянутся к моей груди, и я застываю, чтобы не спугнуть ее первый порыв дотронуться до меня, когда мы не находимся в постели.
Кэт осторожно, едва касаясь, очерчивает контуры тату. Медленно ведет вниз и обратно. Время будто останавливается. Я напрягаю пресс от резкого желания сжать ее в объятьях и поцеловать, но мне приходится сдерживать себя. Потому что я хочу еще.
– Ты… хорошо себя чувствуешь? – ее голос дрожит, и это вовсе не та дрожь, которая мне нравится.
– Значит тебе приснился кошмар обо мне. Что со мной произошло? Я умер?
Кэт вздрагивает, возвращая свой взгляд на мои глаза. Я вижу в них испуг. Она прочищает горло.
– Я не хочу говорить об этом.
– Разве ты не хочешь этого? Чтобы я оставил тебя в покое?
Тьма начинает ползти по всему помещению, окрашивая все в кроваво-красный, а потом растворяется, стоит Катерине выдохнуть:
– Нет, – ее подбородок дрожит. – Не таким способом.
– Какой способ тебя бы устроил?
Воздух потрескивает от напряжения настолько сильного, что я мог бы разрезать его ножом. Меня, блядь, чертовски выводит то, что мы обсуждаем возможный вариант событий, где Катерина уходит от меня. Но мне нужно знать, что находится в ее тревожной голове, чтобы предотвратить это.
– Ты можешь не давать значение тому, что я хочу сделать?
Кэт смотрит на меня настороженно, сжимая в руках одеяло – оно опадает на пол, когда я отвечаю: