— Миллер, Кай Роудс. Этим летом ты будешь заботиться о его сыне.

— Ни в коем случае, — быстро вмешиваюсь я.

Миллер закатывает глаза, протягивая отцу одну из двух чашек кофе.

Как это возможно? Ей точно нет ни тринадцати, ни четырнадцати. Она взрослая женщина, которая пьет пиво и, по-видимому, не спит. Прыщи давно исчезли, осталась загорелая, безупречная кожа, а ее брекеты создали идеально ровные зубы во рту, который говорит все, что угодно, черт возьми.

Хотя она выглядит хорошо. В ней есть что-то от дикого сорванца с ее обрезанным комбинезоном и татуировками.

— Она не будет смотреть за моим ребенком.

Миллер садится рядом со мной и показывает на меня большим пальцем, одаривая своего отца взглядом, который говорит: этот гребаный парень.

Монти смеется — предатель.

— Я вижу, вы двое уже встречались.

— Да, она пила пиво из двух бутылок в лифте в 9 утра.

— Господи. — она откидывает голову назад, и от этого скрипучего голоса, смешанного с сексуальным восприятием моим мозгом этой фразы, мой член выдает меня. — Это была "Корона". Ты знаешь содержание алкоголя в ней? У некоторых людей это форма расслабления.

— Мне все равно. — я смотрю в лицо ее отцу. — Я не оставлю такого человека отвечать за Макса.

— Расслабься, папочка.

Она небрежно отхлебывает кофе или, скорее, чай-латте, согласно этикетке на бумажном стаканчике.

— Не называй меня так.

— Сегодня утром я выпила пива, чтобы отпраздновать свой уход с работы. Ты ведешь себя так, будто я нюхала кокаин с поручней в лифте, что, да, теперь, когда я говорю это вслух, я понимаю, звучит странно специфично, но я клянусь, что никогда этого не делала

Я поворачиваюсь к Монти. — Это твой ребенок?

— Единственный, — говорит он с гордостью.