— Хорошо, — усмехается он. — Я не очень хорош в том, чтобы крепко держаться за них.

— Я думаю, было бы неплохо убедиться, что нам обоим ясно, что это такое.

— Поверь мне, Миллер. Ты совершенно ясно дала мне это понять, и я сказал тебе что меня это устраивает. Я постараюсь чтобы все было как обычно.

— Никаких ночевок, — начинаю я.

— Да.

Его тон совершенно не впечатлен. — Это я уже понял.

— Никаких поцелуев, если только мы не трахаемся. И никаких обид.

Он прищуривается, глядя на отражение. — Хотя мы всегда были немного обидчивыми.

— Верно, но теперь, когда мы спим вместе, я думаю, это должно прекратиться. Ну, знаешь, чтобы сохранить четкость линий.

— Просто чтобы я мог внести ясность, эти правила напоминают мне, в чем заключается это маленькое соглашение, или они должны напоминать тебе?

Боже, этот мужчина сводит меня с ума тем, насколько сильно он может проникнуть в мой мозг и понять его закономерности. Конечно, я не хочу причинять ему боль, зная, на скольких людей он рассчитывал только для того, чтобы они ушли, но еще больше, после прошлой ночи, я думаю, что мне нужны границы, которые установят эти правила, чтобы я не привязывалась к ним, у меня нет для этого времени в моей жизни или карьере.

Я никогда раньше не беспокоилась об этом.

— И, наконец, — я запинаюсь, мне нужно включить самое важное правило из всех. — Это заканчивается в тот момент, когда я уезжаю из Чикаго на следующую работу. Не будет никаких громких признаний в любви после того, как все сказано и сделано. Мы наслаждаемся жизнью, но мы точно помним, что это такое. Летний роман.

— Летняя интрижка, — повторяет он. — Ты уезжаешь, и все вот так просто заканчивается?

— Вот так просто.