Боже, они собираются отчитать меня позже в послематчевых репортажах, но мне насрать. Все эти разы я говорил Миллер, что давление — это привилегия, что для меня большая честь оправдывать ожидания. Но я ничему не соответствую.
Когда мои бутсы вонзаются в землю, Трэвис объявляет мою подачу, подавая мне четырехслойный фастбол. Я киваю, выпрямляясь, чтобы выровнять пальцы над мячом в перчатке, прежде чем оглянуться через плечо, чтобы проверить, нет ли бегунов, но когда я это делаю, все, что я вижу, — это базы, на которых мы бегали с ней только на прошлой неделе.
Когда я был счастлив. Когда
Я стряхиваю с себя этот образ и бегу по своей подаче, используя все свое тело, чтобы бросить мяч, прежде чем позволить ему оторваться от моих пальцев. Он парит прямо над полем, как раз на той высоте, которая нужна отбивающему, чтобы отправить его в полет на левое поле.
Это именно то, что он делает, выигрывает турнир большого шлема и меняет счет на 5–0 еще до того, как я получаю аут в третьем иннинге.
Черт.
Толпа освистывает. Громко. Оглушительно, и я не думаю что это как-то связано с нашими соперниками и вообще со мной.
Трэвис начинает свою прогулку к насыпи, но Исайя отталкивает его, вместо этого заходя со своей позиции.
Мы оба прижимаем перчатки ко рту, чтобы заговорить.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
— Тебе не кажется, что со мной, блядь, не все в порядке, Исайя?
— Да, ты прав. Ужасный вопрос.
Вся моя гребаная жизнь развалилась семь дней назад, и это было не из-за недостатка любви или желания друг друга. Это было просто потому, что мы шли двумя разными путями, которые пересеклись всего на два коротких месяца.
Прежде чем мой брат успевает спросить что-нибудь еще, Монти выходит из блиндажа и направляется прямо ко мне.
— Черт возьми! — чертыхаюсь я в перчатку.
Я не могу сказать вам, когда в последний раз меня так рано выводили из игры. В своем предыдущем старте на этой неделе я играл дерьмово, но провел целых пять подач, прежде чем сменные питчеры взяли верх. Третий иннинг чертовски неловкий, и впервые за несколько недель я задаюсь вопросом, какого черта я делаю со своей жизнью.
Без нее ничто не имеет смысла. Сотрудники команды по очереди присматривают за Максом до окончания сезона, но что я собираюсь делать в следующем году? Нанимать какого-нибудь случайного человека, который никогда не будет заботиться о моем сыне так, как она заботилась? Зачем я вообще это делаю? Потому что мне это нравится? Ну, сейчас у нас не всегда есть то, что мы любим, не так ли?