Он знает правила. Он должен сказать «да», прежде чем я смогу уйти, но он молчит, поэтому я повторяю:

– Готовы ли вы и в состоянии ли помочь в чрезвычайной ситуации?

– Стиви. – В его тоне сквозит отчаяние.

– Готовы ли вы и в состоянии ли помочь в чрезвычайной ситуации?

– Можешь посмотреть на меня? – мягко спрашивает он, наклоняясь вперед.

Меня не волнует, что его тон печален. Я сейчас должна выполнить свою работу, а он мне не дает этого сделать. Он сам порвал со мной, а теперь заставляет меня стоять перед ним. Какая-то уникальная форма пытки.

– Пожалуйста, посмотри на меня, – умоляет он.

– Вы можете ответить на вопрос?

Боковым зрением я наблюдаю, как он откидывается на свое место, побежденный.

– Да. Я готов и в состоянии помочь.

Это все, что мне нужно было услышать, поэтому я разворачиваюсь, готовая вернуться в безопасное место. Но сегодня в этом самолете нет ни одного безопасного места. Он меньше и теснее, чем обычно.

Я успеваю сделать всего два шага, и тут Зандерс хватает меня за предплечье, вынуждая остановиться. К сожалению, я не готова к физическому контакту, и его прикосновение обжигает мою кожу, напоминая телу, как сильно оно скучает по нему.

Я смотрю на его руку, и первое, что я замечаю пассивно-агрессивный это мое старое, потрепанное кольцо на его мизинце. Зачем он до сих пор его носит? Я хочу, чтобы он снял его, потому что в том, что оно у него на руке, слишком много смысла, но в то же время я надеюсь, что он никогда этого не сделает.

Я поднимаю взгляд, и это еще одна ошибка, которую я совершаю. Его карие глаза затуманены, но по-прежнему надеются привлечь мое внимание. Брови хмурятся, умоляя меня остаться и поговорить с ним. Кадык вздрагивает, и он открывает рот, чтобы заговорить. Но я успеваю остановить его.

– Вам что-нибудь нужно? Напиток? Подушка? Что-нибудь из еды? Знаете, ведь я теперь просто ваша стюардесса.

Мэддисон откидывает голову на подголовник, как будто мои слова подействовали и на него.

По лицу Зандерса видно, какую физическую боль причиняют ему мои слова, но по большей части мне это безразлично. Он причинил боль мне. Будет справедливо, если он почувствует крошечную толику того, что испытываю я.

Это ложь. Я слишком сильно люблю его, чтобы желать ему боли, но из чувства самосохранения я не знаю, как справиться с ситуацией в этот момент. Или в любой другой момент, на самом деле.

– Газированную воду, я полагаю?

Резко выдыхая, он быстро моргает и качает головой, пока наконец не отпускает мою руку и не позволяет мне уйти.