Спасла лотерея. Как только стали объявлять призы, мальчишки исчезли, как по взмаху волшебной палочки. Неблагодарные, подумал он, вздохнув с облегчением. Отдал записи с результатами, подобрал разбросанные по всему двору носки, сложил все банки в джутовый мешок и принялся собирать фантики, морщась всякий раз, как приходилось наклоняться.

Щупал свои бока.

Почему ему так больно?

Почему?

Взял пиджак и пошел искать, где бы покурить, так, чтобы не попасться на глаза школьному надзирателю.

Сначала завернул в туалет и… смутился: унитазы были слишком низкими. Прицелился как мог и вновь ощутил запах желтого мыла, того самого, которое совсем не мылится, вот оно, тут как тут, сохнет на хромированной подставке.

Никуда не деться от этих воспоминаний… Спрятался за старым зданием школы, чтобы выкурить сигарету.

Ууу… Кайф…

Даже граффити не сильно изменились. Те же сердечки, те же «Такой-то + Такая-то = Вечная Любовь», те же сиськи-пиписьки, те же яростные замарывания чьих-то обнародованных секретов.

Швырнул окурок за школьную стену и вернулся туда, где орали динамики.

Шел медленно. Не очень понимал, куда идти. Не хотелось снова видеть Ачексиса. Не слушая чушь, которую продолжал нести приятель Жан-Пьера, мысленно отсчитывал часы, отделявшие его от маршальских бульваров.

Ладно… На этот раз я с ней попрощаюсь. Goodbye, So long, Farewell,^[161] словарного запаса хватит… Или просто «адье», одно из тех замечательно красивых слов, которые путешествуют без паспорта.

Да… a Dieu, с Богом – это неплохо для женщины… которая…

Был погружен в эти досужие размышления, когда на него набросился Лука:

– Шарль! Ты выиграл!