Сад был дикий, хаотичный, удивительный, под стать всему остальному.

Ни аллей, ни бордюров, ни цветников, ни клумб, ни газона. Только цветы.

Повсюду.

– Поначалу сад был великолепен… Его разбила моя мать, но потом… не знаю… с годами… все пошло наперекосяк… Конечно, я мало им занимаюсь… Времени не хватает… Всякий раз, когда мама приезжает, она расстраивается и весь отпуск проводит на четвереньках, пытаясь разобраться, где что сажала… В этом она намного больше англичанка, чем отец… Просто она великий садовод… Фанатка Виты Сэквилл-Вест,^[178] член Королевского Садоводческого общества, Королевского Национального общества любителей роз, Британского общества любителей клематисов и всяких других… В общем вы поняли…

Шарль всегда думал, что розы – это такие цветы с удлиненными бутонами, и чаще всего они розового или белого цвета, или красного, те самые, из которых флорист помогает вам составить букет, чтобы поразить впечатлительную даму. Потому был крайне удивлен, узнав, что все эти кустарники, лианы, зонтики, ветвящиеся и ползучие, и даже те, с совсем простыми лепестками – все это тоже розы.

Посреди цветов – большой стол со стульями, еще более разномастными, чем в кухне, вокруг беседка, увитая самой разнолистной растительностью, какая только может расти и виться. Кейт с удовольствием принялась называть имена растений:

– Глициния… Клематис… Жимолость… Бигнония… Акебия… Жасмин… Красивее всего здесь в августе. Так приятно посидеть на закате, отдохнуть после трудного дня, когда все ароматы выплескиваются в вечернюю свежесть, это… это чудесно…

На застеленный скатертью стол поставили стопку тарелок, корзинку с колбасами, четыре больших батона хлеба, бутылку вина, салфетки, банки с маринованными огурцами, кувшины с водой, десяток стаканов (из-под горчицы), два бокала и большую салатницу.

– Ну вот… Вроде бы можно и в колокол бить…

– У вас озабоченный вид, – сказала она, когда они вернулись в дом.

– Могу ли я воспользоваться вашим телефоном? Их взгляды встретились.

Кейт опустила голову. Опять эти фары вдалеке…

– Ко… конечно, – пролепетала она, беспорядочно нащупывая на себе несуществующий фартук, – вон… вон там, в конце коридора.

Но Шарль не двигался. Ждал, когда она снова посмотрит на него.

И она посмотрела, на лице ее промелькнула вымученная улыбка.

– Мне надо позвонить насчет машины. Предупредить их.

Она нервно кивнула. Как будто хотела сказать, нет, ничего не хочу знать. И пока он воссоединялся с Парижем, вышла и присела у водокачки.