Ворчание среди наших ковбоев. Умничания не надо, спасибочки.
Ворчание среди наших ковбоев. Умничания не надо, спасибочки.
Бедный рассказчик обекуражен, не знает, продолжать ему или нет.
Бедный рассказчик обекуражен, не знает, продолжать ему или нет.
– Давай, – процедила Хатти, – расскажи нам еще раз про посвящение в рыцари и про налог на соль. Мы это обожаем.
– Давай, – процедила Хатти, – расскажи нам еще раз про посвящение в рыцари и про налог на соль. Мы это обожаем.
– Нет, я не о налоге, а о так называемом «праве сеньора на отдых»…
– Нет, я не о налоге, а о так называемом «праве сеньора на отдых»…
– Ааа, ну да… Право вешать гамаки на зубцы стен?..
– Ааа, ну да… Право вешать гамаки на зубцы стен?..
– Да не то совсем, какие же вы глупые… Холодными зимними вечерами эти сеньоры имели «право вспарывать животы паре крепостных, чтобы согреть ноги в их дымящихся внутренностях». Вот и все.
– Да не то совсем, какие же вы глупые… Холодными зимними вечерами эти сеньоры имели «право вспарывать животы паре крепостных, чтобы согреть ноги в их дымящихся внутренностях». Вот и все.
Оказалось, совсем неплохо. Их «бэээ», «фууу», «ты уверен?», «гаааадость…» согрели сердце ему.
Оказалось, совсем неплохо. Их «бэээ», «фууу», «ты уверен?», «гаааадость…» согрели сердце ему.
– Ну ладно, на сегодня хватит, – объявила Кейт… Time to go to bed…[344]
– Ну ладно, на сегодня хватит, – объявила Кейт… Time to go to bed…
Народ уже сражался с молниями своих спальников, как вдруг запротестовал чей-то тихий голос и все замерли:
Народ уже сражался с молниями своих спальников, как вдруг запротестовал чей-то тихий голос и все замерли: