Роз заговорила – спокойным, но очень решительным тоном, стараясь, чтобы он не распознал страха в ее голосе:

– Нет, Шей, я думаю, этого недостаточно. Тебе лучше уйти. Нам не удастся выбросить из памяти то, что случилось. Лучше тебе подыскать работу где-нибудь еще.

Шей посмотрел на нее так, будто не верил своим ушам.

– Я не могу уйти, – сказал он.

– Ты найдешь другое место.

– Я не могу уйти. Я люблю тебя, – выдавил из себя Шей.

– Не говори ерунды! – вспыхнула Роз. Она была напугана еще больше, чем прежде. – Не любишь ты ни меня, ни кого бы то ни было другого. То, что ты натворил, не имеет никакого отношения к любви.

– Я ведь уже сказал тебе: виновато виски. Но я в самом деле люблю тебя.

– Тебе придется уйти, Шей.

– Я не могу оставить тебя. Вы с Лэдди без меня пропадете.

Он повернулся и вышел из кухни.

– Почему Шей не пришел обедать? – спросил в субботу Лэдди.

– Он сказал, что теперь предпочитает обедать один. Ты ведь знаешь, он очень стеснительный.

Со времени последнего разговора и вплоть до сегодняшнего дня они с Шеем не обменялись и парой слов. Работа шла своим чередом. Шей починил изгородь вокруг теплицы, приделал к кухонной двери новый засов, чтобы Роз на ночь могла запираться изнутри.

Умирал Траппер, их старый колли.

Лэдди не находил себе места от горя. Он сидел рядом с собакой, гладил ее по голове и пытался поить с ложки водой. Иногда он принимался плакать, обнимая собаку за шею.

– Поправляйся, Траппер, – умолял он, – я не могу, когда ты вот так дышишь, будто задыхаешься.

– Роз! – В первый раз за несколько последних недель Шей осмелился с ней заговорить.