Барри принялся вербовать свою пятерку для вечеринки.

– Я очень хочу, чтобы ты пришел, па, – сказал он. – Для меня это очень важно. Ведь когда у тебя на работе устраивались праздники, мы с мамой всегда приходили, помнишь?

– Не уверен, что смогу освободиться, сынок, но если сумею, то обязательно приду. Это все, что я могу тебе обещать.

Надеясь, что отец все же сможет вырваться, Барри пригласил еще Фиону, парня со своей работы, мать и их соседа. Фиона вознамерилась помочь Барри, позвав Гранию и Бриджит, но оказалось, что они уже приглашены на ту же вечеринку своим отцом. А Сьюзи, естественно, шла с Луиджи. Праздник обещал быть феерическим.

Занятия кулинарией продолжались. Фиона и мать Барри собирались приготовить cannoli – экзотический десерт с множеством фруктов, орехов и сыром рикотта.

– А вы уверены, что это не какой-нибудь бисквит? – недоверчиво спросил Барри.

Нет, это именно cannoli, заверили женщины, но на всякий случай попросили его посоветоваться с Синьорой. Та, в свою очередь, сообщила, что cannoli alia siciliana – одно из самых восхитительных итальянских блюд, и ей не терпится отведать его в ирландском исполнении.

Колдуя на кухне, Фиона и Несса Хили продолжали секретничать. Фиона призналась в том, что Барри ей очень и очень нравится, что он щедрый и добрый человек, но она не хочет давить на него, поскольку Барри, судя по всему, еще не готов остепениться.

А мать Барри сказала, что не может бросить своего мужа. Да, было время, когда ей казалось, что он не любит ее, и она была готова отпустить его на все четыре стороны. Но только не сейчас.

– А почему? – заинтересовалась Фиона.

– Некоторое время назад я совершила одну глупость, после чего оказалась в больнице. И он принес мне цветы. А мужчина не делает этого, если женщина ему безразлична. Он принес букетик фрезий и оставил его для меня. Сейчас он, конечно, утверждает, что никаких цветов не приносил, но я-то знаю! Несмотря на его показную холодность и разговоры о том, что он не позволит собой помыкать, я знаю, что дорога ему. Вот почему я не могу его оставить, Фиона.

Ноги у Фионы подкосились, и она без сил опустилась на табуретку – руки в муке, огромные глаза слепо глядят сквозь толстые линзы. Девушка ругала себя самыми последними словами и проклинала собственную глупость. Она поняла: если признаваться, то только сейчас. С чего начать?! Но затем Фиона подняла взгляд на Нессу Хили, прочитала надежду в ее оживших наконец-то глазах и только тут осознала, что из тупика, в который она сама себя загнала, выхода нет. Ну как сказать этой женщине, что те чертовы фрезии принесла ей она, девчонка из больничного кафетерия! Она, Фиона, которая, по идее, даже догадываться не должна была о попытке самоубийства, поскольку ей неоткуда было об этом узнать. Так имеет ли она право лишать эту женщину надежды, которую сама же в нее и вселила? Нет, если и выбираться из тупика, то каким угодно другим способом!