– Я о тебе думаю точно так же. В Каслбее я тебе не слишком нравился, – поддразнил ее Дэвид.

– Я тебе завидовала. У тебя было больше свободы. Ты мог развлекаться в свое удовольствие.

Дэвид улыбнулся:

– А я завидовал всем вам. В лавке родителей ты, твои сестра и братья могли приходить и уходить когда угодно, никто не сидел и не ждал вас, не ловил каждое слово…

– Никто не бывает доволен тем, что имеет. Я же тебе рассказывала. Помнишь?

– Помню. Приятно, что и ты помнишь об этом. Я тогда подумал, что, если такие мысли приходят в голову, это очень грустно.

Дэвид улыбнулся, желая ее подбодрить. Клэр улыбнулась в ответ, в этот миг зазвучала быстрая музыка, и желто-красное платье Мэри Кэтрин закружилось под энергичную песню «На берегу реки». Настала очередь девушек приглашать кавалеров, но Дэвид и Клэр этого не заметили. Несколько медсестер поспешно ретировались.

Ужин был великолепен. К праздничному столу подали традиционное для Дня Всех Святых угощение – колканнон из картофельного пюре с мелко нарезанным луком и кудрявой капустой, там были спрятаны кольца и монеты в три пенса. Рядом стояли тарелки с сосисками и сладкими румяными булочками. В тесто булочек тоже добавили кольца, чтобы радостные восклицания при мысли о скорой свадьбе раздавались почаще.

Клэр досталось кольцо, которое она едва не проглотила.

– Господи, до чего же страшно! – ужаснулась Клэр.

– Да уж, ты чуть не подавилась, – заметил Дэвид.

– Нет, не поэтому. Я испугалась, что через год выйду замуж.

Они захватили бокалы с красным вином и присели у окна в уголке большой комнаты, сбежав от толпы, шумевшей где-то поодаль.

– Это что – конец света? – удивился Дэвид.

– Да. Конец всем моим планам.

Клэр расписала ему свое будущее: магистратура, степень доктора философии в Оксфорде или Кембридже, поездка в Соединенные Штаты и, наконец, должность профессора истории. Ей показалось, что Дэвид улыбается в глубине души.

– У меня получится. У меня правда получится. Я многого достигла и смогу добраться хоть до Луны.

– Я знаю, – мягко согласился Дэвид.

– Нет, не знаешь, Дэвид. Ты действительно не понимаешь. Ты вырос рядом со мной, но не представляешь, как трудно было попасть сюда. Я не хочу вдаваться в подробности, но, видишь ли, когда я говорю, что хочу быть профессором истории, это не то же самое, что сказать, будто я стану кинозвездой или папой римским. В десять лет я мечтала с отличием окончить университет. Кто бы тогда поверил, что я смогу?

– Ты меня недооцениваешь. Я все прекрасно понимаю. Это ты ничего обо мне не знаешь. Как думаешь, о какой карьере я мечтаю? Ну-ка, расскажи. Давай.