Пришел Дик, и Анджела попросила его уйти.

В этот вечер за столом прозвучала не только история Томми.

Анджела поведала наконец, что приключилось с преподобным Шоном О’Харой. Брат уже давно отказался от сана, завел семью, у него почти взрослые дети. Они собирались приехать на лето в Каслбей и заказали фургон. Отец Шон О’Хара возвращался, чтобы показать подруге-японке свой дом и объяснить детям, где их семейные корни.

В Дублине Клэр могла встречаться с Дэвидом там, где ей заблагорассудится. Он мог заехать за ней в общежитие, или она могла добраться на автобусе до больницы, чтобы выпить с ним кофе в столовой. Они могли сходить в кино или в паб. Никто не обращал на это никакого внимания. В Каслбее сделать что-либо подобное было почти невозможно. Они без слов понимали, что на протяжении двух недель в Каслбее их будет разделять расстояние, сопоставимое с просторами Атлантики. Им не было нужды объяснять, что приглашать друг друга в гости неловко. Они и так это знали. Точно так же, как знали о высоких приливах и о нотациях отца О’Двайера. Клэр не могла заглянуть на ужин к Пауэрам. О’Брайены непринужденно болтали с юным Пауэром через прилавок, но на неопрятную, полную всякого барахла кухню, где стояла старая ржавая плита, а на рваном линолеуме высились груды коробок, потому что помещение выполняло роль кладовой, путь Дэвиду был заказан.

Они не могли отправиться в отель Диллона и провести там несколько часов – такие сплетни разлетались по поселку в считаные минуты. Клэр не играла в гольф, в Каслбее ее бы подняли на смех, вздумай она научиться. Гольф был не для таких, как Клэр О’Брайен. Это означало, что поле для гольфа с его обширными холмами не годилось для встреч. Совместный поход в кино вызвал бы пересуды.

Они хотели избежать пересудов. Оно того не стоило. Они не были влюблены. Их объединяла дружба. Крепкая дружба. Но в Каслбее такого понятия не существовало, а если бы оно появилось, никто бы не поверил, что красивого, статного сына местного доктора и смышленую, бойкую девчушку из магазина связывает дружба.

Он отправился на долгую прогулку с Бонсом. Утром Дэвид повздорил с матерью и не желал извиняться ради мира в семье. Он заявил, что вечером идет в кино и подумывает, не пригласить ли Клэр. Молли мило заметила, что это плохая идея. Это некрасиво по отношению к девушке. Приглашение могло натолкнуть ее на странные мысли. Вселить в нее ложные надежды. Взбешенный Дэвид отрезал, что это чушь собачья. Он часто встречается с Клэр в Дублине, и никто из них не питает ложных надежд, они просто хорошие друзья. Молли вздернула брови и процедила, что, по ее мнению, Дэвид – как-никак профессиональный врач – мог подыскать себе занятие получше, чем общение с родней Могси Бирна и Крисси О’Брайен. Дэвид рассмеялся матери в лицо и предположил, что, видимо, ей не в чем обвинить Тома и Агнес, раз она не к месту приплела наименее уважаемого члена семьи и ее придурковатого мужа. Когда Молли Пауэр пулей вылетела из комнаты и взбежала вверх по лестнице, на ее лице полыхали два ярко-красных пятна. Отец уже отправился к пациентам, но вечером он неизбежно узнает о размолвке сына с матерью. Дэвид чуть было не рассказал обо всем Клэр, но вовремя осекся. Она могла болезненно отреагировать на слова миссис Пауэр, хотя сама часто шутила над тем, что они с Дэвидом ставят в тупик рядовых жителей Каслбея.