Но она подумала, что лучше подождать. Нужно было понять, что на уме у Дэвида. Раз или два у нее перехватило горло от мысли: что, если Дэвид предложит разделить с ним постель? Она надеялась и молилась, чтобы он не просил об этом. Слишком рано. Ей нужно подумать. Все произошло чересчур неожиданно.

Когда они садились в автобус до моста О’Коннелла, Дэвид непринужденно спросил:

– Помнишь квартиру, где я жил до поступления в интернатуру?

– Да.

– Ключ еще у меня. Я всегда могу им воспользоваться. До понедельника никто не вернется. Там много комнат. Можешь занять мою бывшую спальню, она одна из самых красивых. А я могу занять… любую другую. Думаю выбрать ту, что подальше. Чтобы не выломать среди ночи дверь в твою комнату и не наброситься на тебя.

Клэр улыбнулась в ответ, испытывав облегчение оттого, что промолчала, польщенная тем, что он заявил о желании выломать дверь, и благодарная за то, что он не собирался этого делать. Дэвид выбрал правильные слова.

У них был медовый месяц без интимной близости. Они гуляли по городу, взявшись за руки, и Клэр показывала Дэвиду свой Дублин. Дэвид никогда не был в Банке Ирландии, в здании которого некогда заседал ирландский парламент. Кажется, он об этом знал, но почему-то забыл. Клэр обещала отвести его туда в будний день. Они перешли через дорогу, и Клэр показала ему Келлскую книгу в библиотеке Тринити-колледжа. Дэвид слышал о книге и собирался однажды на нее посмотреть.

Они взобрались на колонну Нельсона, чтобы полюбоваться видом на город. Наверх вела длинная, темная, продуваемая всеми ветрами лестница. Они часто останавливались, чтобы перевести дыхание и обменяться поцелуем. Дэвид пустился в пространный рассказ о докторе, который был женат, но завел тайный роман с замужней дамой. Им было негде встречаться, потому что их слишком хорошо знали, поэтому дважды в неделю они посещали колонну Нельсона и целовались на лестнице. Если какой-нибудь турист проходил мимо и мог им помешать, они прижимались к стене.

– Вот поэтому я привела тебя именно сюда, – рассмеялась Клэр и легко взбежала вверх по лестнице, чтобы Дэвид понял: у нее даже в мыслях не было ничего подобного.

Она провела его по набережным к древней протестантской церкви Святого Михаила, в подвалах которой хранилась настоящая мумия.

Вечером они сами готовили ужин. Дэвид справлялся гораздо лучше, чем Клэр.

– Я думал, ты хозяйственная. У тебя же большая семья и куча братьев, которых нужно кормить, – подтрунивал Дэвид.

– Я с радостью накрою большой ужин на восьмерых: кусок бекона и полтонны картошки. Но я никогда не стряпала для одного или двоих. В общежитии нам готовят еду, – оправдывалась она.