Я вас прощаю. Вы — часть меня. Теперь можете отдохнуть. Все прошло».

Когда все закончилось, я ощутила пустоту. Ничто больше не раздирало мой ум. Я заглянула в свое сердце и увидела все то хорошее, на что способна. Я увидела, что мое сердце не заполнено даже наполовину, хотя я только что приняла и поселила в нем целый выводок убогих горбунов и карликов — мою печаль, гнев и стыд. Но мое сердце могло бы принять и простить намного больше. Его любовь была безграничной.

Тогда я поняла, что именно так Бог любит нас и принимает и что нет на свете никакого ада — он существует разве что в наших запуганных умах. Потому что, даже если один потрепанный жизнью и ограниченный человечек способен, пусть даже всего раз, на абсолютное прощение и принятие себя, представьте — нет, вы только представьте! — что может простить и принять Господь, чье милосердие не ведает границ.

Я также поняла, что мое сердце успокоилось лишь временно. Я знала, что не разобралась в себе окончательно, что ярость, грусть и стыд еще покажут свои головы, покинув мое сердце и снова поселившись в моей голове. Знала, что мне снова и снова придется избавляться от этих мыслей, пока медленно, но верно я не изменю всю свою жизнь. И что это будет тяжело и утомительно. Но тогда, на пляже, в темноте и тишине, мое сердце обратилось к разуму и поклялось: «Я люблю тебя, я никогда тебя не оставлю, я всегда буду охранять тебя». Это обещание выпорхнуло из сердца и повисло у меня на языке. Я задержала его на губах, чувствуя его вкус на пути от пляжа к своей маленькой хижине. Там я нашла чистую тетрадь, открыла ее на первой странице и лишь тогда раскрыла рот и позволила словам слететь с языка, освобождая их. Нарушив обет молчания, я взяла карандаш и записала на бумаге их колоссальный смысл:

«Я люблю тебя, я никогда тебя не оставлю, я всегда буду охранять тебя».

Это были первые слова, записанные в моем личном дневнике, с которым я не расставалась с той минуты, обращаясь к нему сотни раз за последующие два года. Я просила его о помощи и всегда находила ее, даже во время страшной депресии и паники. Один лишь этот дневник, проникнутый обещанием любви, помог мне пережить следующие годы моей жизни.

108

108

Теперь я вернулась на Джили-Мено при совсем иных обстоятельствах. С моего последнего приезда на остров я успела исколесить весь мир, развестись, пережить расставание с Дэвидом, отказаться от антидепрессантов, выучить новый язык, посидеть у Бога на ладошке в течение нескольких незабываемых мгновений в Индии, поучиться у индонезийского мудреца и купить дом для семьи, нуждавшейся в крове. Я счастлива, здорова, в моей жизни наступила гармония. И главное — я плыву на этот чудесный тропический остров в компании нового возлюбленного родом из Бразилии. Не стану отрицать — подобный конец истории до абсурда напоминает волшебную сказку, он как иллюстрация мечты любой домохозяйки. (Я и сама об этом мечтала, много лет назад.) Однако что-то мешает мне воспринимать происходящее в сказочно-нереальной дымке, а именно — осознание правды, правды, которая за последние годы поистине сделала меня человеком: меня спас не прекрасный принц. Я сама организовала свое спасение.