Я содрогнулась, услышав эти страшные слова.

— Ты убила своего ребенка? — На ее лице появилась довольная ухмылка. — Но он ничего тебе не сделал!

— За этот поступок мне пришлось отправиться на Кровавое озеро, — сокрушенно вздохнула она, — но оно того стоило. Я ненавидела тебя и сказала об этом, чтобы ранить тебя как можно сильнее. Ты мне поверила и посмотри, во что ты превратилась! Ты такая слабая! Ты стала человеком!

— Значит, это не я тебя убила?

Она хотела опять посмеяться над моей растерянностью, но вместо этого грустно произнесла:

— Ты меня не убивала. Ты просто не знала, как это сделать.

Годы, наполненные горем, угрызениями совести и раскаянием, скатились по мне, упали вниз и растворились в окутывающем нас холодном воздухе.

— Я никогда тебя не боялась, — продолжала она, очевидно, не замечая, что избавила меня от тяжелого груза и не зная, какое облегчение я испытала. — Меня пугала память о тебе. Твой призрак всегда оставался в сердце моего мужа.

Впервые я почувствовала к Цзе жалость. У нее было все и ничего. Ее пустота не позволяла ей чувствовать добро, исходящее от других людей — от ее мужа, отца, матери, от меня.

— Но твой образ также оставался в его сердце. — Я сделала еще один шаг вперед. Она так сильно меня ненавидела и наконец настигла.

— Он не может забыть ни одну из нас, потому что любил обеих. Его любовь к И — продолжение этого чувства. Посмотри — он не сводит с нее глаз. Он представляет, как я умирала от любви, лежа в одиночестве в своей комнате, и вспоминает тебя.

Но Цзе мои доводы не интересовали. Ее совершенно не волновало, что она могла бы увидеть своими собственными глазами, если бы дала себе труд посмотреть. Мы обе были обречены, потому что родились девочками. Мы обе боролись на краю пропасти за право иметь более высокую цену, а не прослыть дешевкой, словно мы были не люди, а вещи. Мы обе были достойны жалости. Я не убивала Цзе — какое облегчение! — и не верила, что она на самом деле хочет убить И.

— Посмотри на него, Цзе. Неужели ты хочешь опять причинить ему боль?

Ее плечи тут же упали.

— Я сделала так, что все хвалили нашего мужа за комментарий к «Пионовой беседке», — призналась она, — потому что я хотела, чтобы он любил меня.

— Он и так любил тебя. Если бы ты видела, как он горевал…

Но она меня не слушала.

— Я думала, что хотя бы после смерти мне удастся победить тебя. Мой муж и его новая жена приносили мне жертвенные дары, но ты знаешь, эта семья никогда не занимала высокого положения… — Я ждала, зная, какое слово за этим последует. — Самая заурядная семья. К счастью, отец отдал за меня выкуп, и я покинула Кровавое озеро. Но что я увидела, получив свободу? — Она стала рвать на себе волосы. — Новую жену!