– Мама, – тихо, едва слышно сорвалось с губ Иззи.

Они сидели втроем и почти не разговаривали. Мама просто держала деда за руку и повторяла, что всегда его любила и теперь ей очень жаль, что все так получилось. А Иззи искренне отвечала, что мама не должна чувствовать себя виноватой, ведь все оказалось к лучшему. Обе, и мать, и дочь, были уверены, что почувствовали, как Джо постарался сжать их руки в своей. Сердце Иззи замирало всякий раз, когда она мучительно долго ждала следующего дедушкиного вдоха.

– Что это? – тихо спросила мама, взяв пакет с невзрачным на вид плоским пирогом. Она заглянула внутрь. – Ой, Иззи! Бабушка пекла мне такие пироги, когда я была маленькой. Они пахли точно так же. Прямо один в один! Твой дедушка их обожал. Целую тонну мог съесть. Этот пирог – его любимый.

Иззи и сама знала, но не подозревала, что маме об этом тоже известно.

– Будто в прошлое перенеслась!

Тут мама разразилась рыданиями. По изборожденному морщинами лицу потекли слезы. Мама подошла к кровати деда, села на краешек, открыла пакет и поднесла к самому носу Джо, чтобы он почуял пряный запах специй. Иззи где-то слышала: даже когда человек никого и ничего не узнает, обонятельная память сохраняется. Запахи – прямой путь в глубины сознания, ключ к чувствам, к детству, к воспоминаниям. Но, может быть, дедушка уже не здесь?..

И мать, и дочь услышали глубокий хриплый вдох. А потом вздрогнули от неожиданности: дед вдруг с трудом открыл слезящиеся глаза, зрачки которых затянула пелена. Он снова вдохнул аромат пирога, а потом еще раз, глубже, будто хотел впитать самую его суть. Затем моргнул несколько раз, попытался сфокусировать взгляд, но не смог. Но внезапно его взгляд стал ясным и осмысленным. Дедушка пристально смотрел прямо перед собой на то, что Иззи была не способна увидеть.

– Она пришла, – произнес он с нежностью и почти детским восторгом. – Пришла!

Джо слабо улыбнулся, и его глаза опять закрылись, но на этот раз Мэриан и Иззи почувствовали, что его больше нет с ними.

Эпилог

Эпилог

Февраль

– У тебя и так сиськи огромные, вот уж не думала, что они еще вырастут, – сказала Перл Хелене. – Да ты все окно загородила! Теперь у тебя грудь роскошнее моей.

Бледный послеполуденный свет заглядывал в окна кафе «Капкейк» и мягко озарял столы. Навес убрали еще осенью, когда задули холодные ветры. На подставках для пирожных красовались розовые и голубые капкейки, по всему полу валялась оберточная бумага, открытки и подарки для ребенка. Хелена сидела на стуле, внушительная, точно огромный корабль, плывущий на всех парусах. Коричневое платье беззастенчиво обтягивало выпирающий живот, на котором покоился великолепный бюст. Локоны, будто сошедшие с полотна Тициана, струились по плечам. Рядом с Хеленой Ашок казался крошечным, однако едва не лопался от гордости. А Иззи подумала, что ее подруга никогда еще не выглядела такой красивой.