– Она слишком рано вышла замуж, – быстро ответил Рэмзи, словно произносил давно заученные слова.

– Я тоже, – кивнула Зои. – Ну, то есть не вышла замуж. Но…

Рэмзи сделал глоток кофе и поморщился:

– Только не говорите, что вам вот это нравится. Какое-то оно…

– Это потому, что это настоящий кофе. Он и должен быть именно таким на вкус.

– Ладно, а что в таком случае я пил до этого?

– Коричневую воду.

– Мне нравится коричневая вода.

– Что ж, рада за вас.

Оба улыбнулись.

– Не думаю, что мы остаемся такими же молодыми, – задумчиво произнес Рэмзи, опуская на стол до нелепости крошечную чашку. – Не такими. После появления детей. Как вам кажется?

– Да, все меняется, – согласилась Зои.

Снаружи заухала сова, и вновь воцарилась тишина.

– Вы уже не можете поступать по-прежнему, ходить куда-то. Я помню, когда я впервые поняла, какой будет катастрофой, если я умру. Не для меня, для него, вы понимаете.

Рэмзи энергично кивнул:

– Тогда… тогда уже ничем им не помочь.

Они снова замолчали. Кухню словно наполнило некое волшебство: горящие лампы, догорающий огонь, тонкая грань между сном и явью в последний час ночи, когда все кажется возможным…

Зои разрывалась между желанием расспросить Рэмзи о матери его детей, обо всем, что ей нужно было знать, – и абсурдным желанием взять его руку и дерзко прижать к себе. Она уже заметила, что Рэмзи левша. И не носит кольцо. Ну почему она таращится на его руку? А рука эта была прекрасна: красивая, но сильная, с тонкими светлыми волосками, уходившими под манжет… Ногти у Рэмзи были широкими, квадратными, коротко подстриженными, а пальцы очень длинными. Да, у Рэмзи были руки пианиста. Зои не могла оторвать от них взгляда. Лучше ей было отправиться в постель, пока она не совершила чего-то крайне глупого, из-за чего ее просто выгнали бы, чего-то такого, к чему ее подталкивали грусть, и кофеин, и мысль, что ее хозяин – единственный за очень долгое время человек, проявивший к ней хоть капельку доброты.

– А… а ваш муж?

– Он мне не муж. Просто бывший парень. – Зои вздохнула, приходя в себя. Ох, Джез… – Он хочет, чтобы я вернулась в Лондон.