Он снял через голову сутану. Под ней были черные брюки, черные туфли, черная рубашка с белым воротничком. Старик надел на меня сутану, помог сунуть руки в рукава. Одеяние задрапировало меня.

Шаг одной ногой, потом другой.

Мы прошли среди деревьев на другой берег острова, где он в защищенном месте оставил лодку. Двадцать четыре фута, мотор «Ямаха-250». Оказалось, что он священник со страстью к рыбной ловле. Я упал на носу. У меня кружилась голова. Я не был уверен, виноват в этом джин или авария или и то, и другое. Я потер затылок. Выяснилось, что я лишился почти всех волос. Одни пеньки. Я осторожно дотронулся до кожи на затылке и плечах. Она была чувствительной. Я вспомнил, как языки пламени обняли меня сзади. После этого я больше ничего не помнил.

Я спросил:

– К-как давно я…?

Он поднял якорь, провернул двигатель и ответил, не глядя на меня:

– Три дня назад.

Значит, это не джин. Наверное, обезвоживание.

– У в-вас есть в-вода?

Старик протянул мне бутылку. Она была холодной. На стенках выступили капли конденсата. Я сделал глоток, потом еще один и еще. Стало легче сфокусировать взгляд.

Священник завел двигатель и начал выводить лодку с мелководья. Он повернулся ко мне:

– Как мы будем тебя называть?

Об этом я не подумал. Ни о чем таком я не думал. Мысль о том, что я не умру, не приходила мне в голову. Мой мозг работал над вопросом: что теперь делать? Я не хотел никакого имени, потому что не хотел, чтобы ко мне кто-то обращался. Я пожал плечами, покачал головой.

Он кивнул, поджал губы, обдумал ситуацию. Через минуту он спросил:

– Как насчет Санди[22]?

– Что?

– Санди.

– В-вы хотите с-сказать, к-как день недели?

Он кивнул:

– Да.