Пусковую точку нахожу, стонет так, что у меня в ушах звенит. Вот пусть лучше стонет, чем кричит.

– Сейчас полетим... – обещаю с довольной ухмылкой.

Сердце набатом валит в груди. Во всех уголках тела шумно и горячо становится. Но в пах сливает самый кипяток.

– Упрись руками в стену, – командую я.

– Что?

– Или лучше давай так… – подрываюсь сам и Варю поднимаю. В коленно-локтевой замирает испуганно. Я, конечно, тоже козлина, не подумав, тут же сдергиваю с нее трусы. – Блядь… – выдыхаю с запоздалым раскаянием. Но вены-то уже топит адреналиновой волной. Обхватывая поперек тела руками, прижимаюсь. Но не для того, чтобы трахать. Точнее, пока не трахать… Ласково касаюсь губами уха. – Не бойся, киса. Все нормально. Расслабься.

– Я так не буду, – пищит возмущенно.

Пихнуть меня пытается. Лады, пусть пихается. Сбросить меня и разогнуться все равно не может.

– Еще как будешь… – предвкушаю я. Секундой позже снова спохватываюсь. – Пожалуйста, Центурион, дай разок нагнуть.

– Ты нормальный вообще?

– Ненормальный, мы вроде уже выяснили, – выдаю чистосердечно. И еще сердечнее: – Я тебя люблю.

– Я тебя тоже, козлина ты…

– Отлично. Что у тебя там за конвенция по защите парнокопытных? Я вкатываю.

– Какой же ты дурак…

– Ставку на максимум, родная. Поднимаю. Принимай.

Шипит выразительно. По нервам этим звуком бьет. Чувственно. Нейротоксично.

– Принимаю.

Едва это выдыхает, я выпрямляюсь.

– Расслабься, – скользнув ладонью по выступающим позвонкам от поясницы к затылку, сталкиваю футболку и тяну через Варину опущенную голову, пока та не повисает где-то там на ее руках. – Расслабься, – шепчу уже тише. – Знаешь же, что я тебя не обижу?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– З-знаю…