– А если твой отец увидит тебя в таком состоянии?

– Еще немного, и я начну думать, что ты переживаешь за меня.

– Я больше переживаю за то, что он прикроет вечеринку. А если тренер Брайт с позором выведет тебя отсюда за шкирку, то ты еще больше обозлишься на этот мир и окончательно изгадишь мою жизнь. Хотя хуже уже, кажется, быть не может быть.

– Потанцуешь со мной?

– Прости, не могу, слишком занята тем, что ненавижу тебя.

– Но мне скучно. – Прикусив губу, Каллум барабанит пальцами по груди. – Что ж, думаю, мне следует пойти и рассказать отцу, из-за кого именно пострадал его сын.

Я отхожу, демонстративно уступая Брайту дорогу. Он откровенно блефует, потому что боится тренера и ни за что не подойдет к нему, будучи пьяным.

Каллум разражается неуместным пьяным смехом, будто сидит на стендап-концерте.

– Ты такая сексуальная, когда злишься, Райли. – Опустив ладонь на мой затылок, он склоняется к моему уху. – Я люблю тебя.

Рядом с нами останавливается Лайнел, вечно сидящий в запасе во время матчей. Он выглядит взволнованным и жутко радостным.

– Чувак, было сложно, но я это сделал. Достал.

Услышав это, Каллум мгновенно забывает обо мне и, бросив короткое: «Развлекайся, детка», уходит. Мне становится интересно: что же могло так быстро отвлечь Каллума? Я собираюсь проследить за парнями, но меня перехватывает Хлоя. Она выглядит такой же взволнованной и счастливой, как и Лайнел. Надо еще раз проверить пунш на алкоголь.

– Ты не обидишься, если мы уйдем?

– Вы с Митчем?

– Все ребята из группы уходят, они пойдут на главную площадь в лабиринт страха. А Фелис… Фелис тоже хочет пойти.

С праздника один за одним уходят самые популярные люди Ноттингема, а это значит, что вечеринку можно официально похоронить. Я могла бы обидеться на кого угодно, но только не на Хлою. И я знаю – если бы не Митч, она бы ни за что не ушла.

Улыбнувшись, я обнимаю подругу.

– Напиши потом, как прошел вечер и был ли поцелуй.

– У меня лицо горит, как только думаю об этом. – Рассмеявшись, Хлоя сжимает свои щеки ладонями. – Кстати, Сойер весь вечер с тебя глаз не сводил. Стал мрачным, как туча, когда ты стояла здесь с Каллумом.

Ох, черт.