– Ты видела это? Она хочет довести меня до клиники! Неужели после этого все продолжат считать ее невинной овечкой?

Хлоя протягивает мне бумажное полотенце.

– Вытри.

– Она сказала это при моих родителях! При Скарлетт! – Небрежно протерев руки, я комкаю салфетку и выбрасываю в мусорную корзину. – Чего она добивалась? Что, услышав это, они откажутся от меня, как от бракованного товара, и назовут ее своей новой дочерью?

– Думаю, она получила именно то, что хотела – вывела тебя из себя при всех. Если бы ты только отреагировала полегче, перевела все в шутку… Фелис бы проиграла. Мы с Сойером помогли бы убедить твоих родителей, что все это чушь.

Замерев посреди кухни, я, сморгнув слезы, внимательно смотрю на Хлою.

– Полегче? Я почти два месяца живу в аду, Хлоя. Сначала шантаж, потом драка, снова шантаж. Ложь Сойеру и родителям. Я потеряла место в команде, репутацию в школе и доверие родителей. Надо мной все смеются. Я потеряла уважение к себе!

– Милая, не говори так.

– Но так и есть. Там, в душевой, когда Каллум повредил руку… Я не говорила вам с Ви, потому что стыдно. Он сказал, что все закончится, если я попрошу его об этом, стоя на коленях.

Во взгляде Хлои мелькает ужас. Округлив глаза, она накрывает рот ладонью.

– Нет-нет, не уходи мыслями в минет, этого не было. Все закончилось тем, что я избила его полотенцем и пнула по заднице, если помнишь. Именно поэтому он и повредил руку, – отмахиваюсь я. – Но в тот момент я была в отчаянии и в шаге от исполнения мечты, ведь Сойер признался мне в чувствах, поэтому готова была даже встать на колени. Я сделала это, и в тот же миг мне стало противно от самой себя, Хлоя. Сколько бы я ни принимала душ, мне не отмыться от этого мерзкого ощущения.

– Милая…

– Знаю. И теперь я не могу открыто быть с Сойером, потому что это может лишить его будущего из-за гребаного Каллума и его чокнутого папаши!

– Райли, – тверже произносит подруга, указывая мне за спину.

Тело обдает холодом. Прикрыв веки, я делаю глубокий вдох и оборачиваюсь. В проходе стоит Сойер, и он выглядит более чем суровым.

– Принес успокоительное. – Он вертит оранжевый пузырек в пальцах. – Но, боюсь, мне теперь тоже понадобится.

Мрачный, как тень, Сойер проходит мимо и наливает воду в стакан. Вытряхнув на ладонь капсулу, он протягивает ее мне. Дрожащие пальцы подводят, и мне не с первого раза удается подхватить таблетку. Опустив ее на язык, я делаю большой глоток воды под пристальным взглядом Сойера. Скрестив руки на груди, он стоит, прислонившись к краю кухонного гарнитура. От вида его плотно сжатой челюсти у меня встают дыбом волоски по всему телу.