– Просто встретил Флоренс. Она настоящая, понимаешь? Живая, искренняя, умная, а еще она видит все так же, как я.

Он прикрывает глаза, и ее образ снова всплывает в памяти.

– Не представляю, как без нее дальше быть. У меня будто свет в жизни забрали, вместе с красками. Работаю допоздна, домой ехать не хочу – там без нее пусто. Раньше просыпался от кошмаров, а теперь – потому что во сне ищу ее руками. А ее нет. И в момент, когда я это понимаю, мне… больно, почти физически.

– Не спрашивай, откуда я узнал, – предупреждает Леон. – Но ей тоже плохо. Она несколько дней не появлялась на работе.

Первое, что хочет спросить Джек, – кто ему доложил, но этот вопрос приходится проглотить. В голове всплывает еще десяток других: все ли в порядке с ее здоровьем? Как она сейчас? Как ей помочь?

– Надеюсь, сейчас ей легче, – отвечает он.

– Ты идиот? Я пытаюсь объяснить, что она тоже к тебе неравнодушна.

– Не давай мне надежду, – Джек невольно сжимает кулаки, – пожалуйста.

– Я, нахер, не понимаю, – раздраженно швыряет бутылки в ведро Леон. – Вы любите друг друга. Сложно кому-нибудь из вас позвонить и сказать это?

– Намного сложнее, чем ты думаешь.

– Твою мать… Надеюсь, что меня такое не коснется. Не хотелось бы так же стоять, искать причины, почему нет. Это вместо способов, чтобы было да.

– Ладно! – Джек находит посреди дивана свой телефон. – Вот, смотри. Пропущенные: Энви, Марта, Фарид…

Он застывает на месте, увидев родное имя на экране. Один пропущенный, еще днем. Господи, зачем он, дурак, выключил звук?

– Она звонила.

– Вот видишь, – закатывает глаза Леон.

– Сейчас поздно ей перезванивать, да?

– Первый час? Я бы не рисковал.

– Я наберу завтра утром, – обещает имени на экране Джек. – Перед нашей встречей.

– Гэри еще не в курсе?

– Нет, ты что. Мне нужно, – он убирает телефон, – сначала самому разобраться. Если мы сможем договориться, я сам ему все расскажу.