Тишина в трубке становится тягучей. Озвучить свой страх оказалось легко, но проще от этого почему-то не стало. Камень, лежащий на душе невыносимой ношей, не сдвигается, что бы она ни делала.

Флоренс сворачивает на парковку рядом с галереей.

– Когда он признался тебе в любви, – нарушает тишину Палома, – что ты ответила?

– Не помню. Я была в таком шоке, совсем не могла думать.

– Ты сказала ему, что любишь?

– Это же очевидно, – морщится Флоренс. – Я предложила встречаться. Считай, навязала ему отношения.

– Ты сказала «Я тоже люблю тебя»?

– Нет.

– Мне кажется, это и есть то, что ему нужно узнать. Карлос!

В трубке слышится жуткий грохот, и речь Паломы превращается в отборную испанскую брань.

– Флор, прости… Я перезвоню.

Когда звонок отключается, Флоренс снимает телефон с приборной панели, надеясь, что все хотя бы остались живы. Звук был такой, словно Карлос упал вместе с каким-то предметом мебели, а план по травмам в этом году ее племянники уже перевыполнили.

Палома права. Было нечестно не признаться Джеку, и теперь ему намного хуже, чем ей. Флоренс ведь знает, что любит его и хочет быть вместе. А он остался в прошлой пятнице, когда она не выдержала и отстранилась.

Решено. Если он сегодня не перезвонит, она напишет ему сообщение. А если он не ответит на него… Она все равно сделает то, что задумала. Но уже без надежды.

Флоренс заходит и сразу замечает: в галерее пусто. Ни одной девочки, ни у стойки, ни в основном зале… Чувство контроля стремительно просачивается сквозь пальцы, исчезая в дымке.

– Доброе утро! – Из малого зала элегантно выплывает Ирма. – Флоренс, я так рада тебя видеть. Боже, кажется, ты еще похудела, как тебе это удается?!

Одна все же на месте. Можно выдохнуть.

– Привет, милая, как твое здоровье? – натягивает улыбку Флоренс. – Это диета. Особая винная диета.

Которая к тому же еще подразумевает, что ты расстаешься с парнем, выплакиваешь всю жидкость из организма и больше не можешь есть.

– Мне точно нужна такая, – восхищенно вздыхает Ирма. – Кстати, если ты ищешь Монику, она в хранении.