Еще один глоток – и Уэбер с глубоким вдохом продолжает:

– Оказалось, Эвинги не продают свою недвижимость. Как минимум не по рыночной цене. Грегори так и сказал мне тогда: «Не нравится – забирай редакцию и съезжай». В итоге мы так и поступили. И тут оказалось, что никто в городе не собирается сдавать нам помещение. Даже цоколь в Йонкерсе, и тот отказал. Мы попытались работать через интернет, как удаленная редакция, но это не выгорело.

Уэбер ставит чашку на стол и поднимает глаза.

– Когда я узнал о ваших условиях аренды с Эвингом Третьим, подумал: та же схема. Но тебе удалось. Не считай меня злодеем, я только рад. Ты сделала то, что не получилось у меня, это отлично. Но что именно ты сделала?

– Не стала путать Эвинга-младшего с Эвингом Третьим, – тихо отвечает Флоренс. – Они разные, Майкл. Очень разные люди. Наверное, теперь в Нью-Йорке все иначе.

– Может, мне нужно было с ним спать? – задумчиво спрашивает Уэбер.

– Ты и сейчас можешь попробовать, – смеется Флоренс, даже не думая обижаться – слишком уж смешная картинка появляется в голове. – Номер-то его есть?

Того разбирает смех, который тут же передается и ей. Да, ему многое пришлось пережить, и он прав: «Искусство на возвышенности» было великолепным. Наверное, смерть детища сделала его ожесточенным и мстительным, поэтому нынешние статьи больше похожи на брюзжание старика. Но Флоренс может понять: отними у нее кто галерею – она бы и не то сделала.

– Не фантазируй обо мне и Эвинге, – предупреждает Уэбер, – это зрелище только для настоящих ценителей.

– Постараюсь, – улыбается Флоренс.

Когда они расходятся, на душе почему-то тепло: словно первый краешек топора войны оказывается в земле. Она раньше не думала об Уэбере как об обычном человеке. Это всегда были злые слова на экране и унизительные нравоучения во время случайных встреч.

Потерять свое дело… Это ведь могло ждать и ее саму. Флоренс зябко поводит плечами, заходя в галерею: отец Грега оказался еще большим уродом, чем она представляла. Сколько раз проклинала его за то, что поставил сына перед выбором, но это было лишь каплей в море.

И как же все-таки хорошо, что она больше не имеет отношения к Эвингам. Чем дальше от старых семей, тем лучше.

– Он тебя не съел? – Моника встревоженно выглядывает из зала.

– Нет, даже наоборот. Потом расскажу.

Входная дверь приоткрывается, впуская посетителей, и Моника щурит глаза и тихо произносит: «Ирма!» Та мгновенно выпрямляется и выходит их встречать.

Лучшее решение в жизни.

Флоренс скрывается у себя в кабинете: сегодня ей на самом деле нечего делать. Можно разобрать заявки, конечно, но после Бена настроение общаться с молодыми художниками испаряется. Точно, телефон: Джек перезванивал ей, как раз пока она пила кофе с Уэбером. Черт, почему они никак не могут пересечься?