– Если бы я знал, что он отстанет, как только я избавлюсь от помещения, продал бы тебе его три года назад, – произносит он.

Тогда она бы не смогла сказать, что накопила денег. Да и не была готова к такому счастью. Флоренс вдруг пронзает осознанием: все происходит удивительно вовремя. Именно сейчас ей не нужны поддержка и страховка в виде Грега или Гэри: она может самостоятельно вести бизнес. И понять Уэбера. И разделить управление.

Как будто вселенная ждала, пока Флоренс вырастет, чтобы дать ей то, о чем она мечтала.

В кабинете Грег отодвигает для нее кресло и достает из шкафа бутылку вина.

– Шабли, – сообщает он, – наше праздничное вино.

– Ты говорил, что времена шабли прошли, – грустно улыбается Флоренс.

– Может, ошибался?

Грег открывает бутылку, разливает вино и подходит к ней, присаживаясь на край своего стола. Протягивает Флоренс бокал, внимательно смотрит в глаза.

Становится по-старому тепло, будто она вернулась на четыре года назад, но одновременно с этим – неуютно. Грег пробуждает в ней ностальгию, но намеренно ли?

– Ты договорилась со Стивеном по поводу квартиры?

– Да, завтра съезжаю, – оживляется Флоренс, – спасибо, что приютил. И что показал, насколько ненормально у меня было. Стив предложил мне отличный вариант с подходящей ценой. Я даже подумала, не взять ли ипотеку. Может, пора и своей квартирой обзавестись.

– Значит, я вовремя. – Грег ставит бокал на стол и нервно проводит ладонями по светлым брюкам. – Ты больше от меня не зависишь ни в чем, даже мои друзья в галерее не так уж и нужны – ты ведь помирилась с Уэбером.

– Это не значит, что я не буду благодарна тебе, – нервничает Флоренс.

К чему он ведет? Шабли, вот эта фраза – что он на самом деле хочет сказать?

– Я так больше не могу, – тихо произносит он. – Флорри, я понимаю, что сделал ошибку. Самую большую ошибку в своей жизни.

– Какую?

– Отпустил тебя.

Бокал выпадает из рук, разбиваясь о пол, но они оба смотрят только друг на друга.

– Я не понимаю, – шепчет Флоренс.

– Все очень просто. Я тоже думал, что это сложно: моя семья, бизнес, тяжесть фамилии. Меня воспитывали как наследника, а не человека, поэтому когда встал выбор – ты или то, ради чего я был рожден, – предпочел второе. И это было неправильно.