– Расскажи, принцесса, – голос Леона начинает мурчать, словно он большой кот, – чего ты хочешь сегодня?

Она машинально задирает голову, чтобы увидеть его глаза. В голову приходит безумная идея.

– Хочу, чтобы ты порезал меня, – признается Зои, – и трахнул, как шлюху. Как свою лучшую шлюху.

Леон перестает дышать. Он поднимает ее за цепь, ноги предательски дрожат от предвкушения. Двухвостка ложится ей на клитор, и ласка, которая туманит голову, особенно когда два пальца сжимают между собой сосок, сменяется отрезвляющим ударом.

От неожиданности Зои вскрикивает, но звук заглушается жадным кусачим поцелуем, в котором Леон и сам издает несдержанный стон.

– У тебя лимит на шрамы, – хрипит он, отрываясь на секунду, но тут же снова завладевает ее ртом.

Еще один удар двухвосткой, и Зои едва не падает от перевозбуждения – ей нравится эта боль, а еще больше – быть во власти Леона, единственного человека во вселенной, которому можно довериться полностью.

Можно быть его официальной девушкой и не прятаться от чужих глаз. Можно переехать к нему домой и сохранить свою свободу. Можно работать под его руководством и не бояться, что их отношения чему-то помешают.

С Леоном ей доступны любые чувства, и никакие из них не становятся стыдными. Они любят друг друга так, как умеют только они. Ничего из того, что с ними происходит, нельзя назвать ненормальным: просто своя норма. И нахуй общество с его моралью.

– Ты обещал не оставлять шрамы.

В ответ Леон ведет ее к рамке, которая заменяет в игровой Андреевский крест, поворачивает лицом к себе и, не забывая ласкать, укладывает руки на грани буквы «А» и закрепляет на запястьях ремни, а потом повторяет то же на щиколотках.

– Ты уверена? – спрашивает он, ласково обнимая ее лицо ладонями.

От нежного тона, не требующего, а просящего ему довериться, у Зои плывет перед глазами. Это больше не секс. Это изысканное удовольствие оттого, кто они есть и что могут сделать друг для друга. И ей самой хочется давать ему все больше – и главное, теперь она готова на это.

– Да, папочка, – отвечает Зои, распахивая глаза. – Я хочу именно так.

Леон оставляет ее на минуту, и к возвращению на нем уже нет рубашки. Раньше он совсем не раздевался в игровой, но теперь, когда они становятся чем-то большим, чем их роли, все кажется таким естественным.

Его запах пьянит, и Зои откидывает голову назад, чтобы не сойти с ума.

– Смотри на меня, – приказывает Леон.

Их взгляды, мутные от материализующегося возбуждения, встречаются друг с другом. Леон медленно опускается на колени, в руках у него блестит лезвие.