— Тридцатый номер.

— Он выше, чем я думал, — заметил Эйден отсутствующим голосом.

— Думаю, его отец был высоким.

Эйден резко посмотрел на меня.

— Он у вас не общий?

— Нет. Уверена, что это не так. Насколько я знаю, своего я никогда не встречала, — и под этим я подразумевала, что ни один из мужчин не поднимал меня и не говорил, что он мой отец, когда я была ребенком.

Отец моего брата уделял мне не очень много внимания, когда был рядом. Когда я посмотрела на Эйдена уголком глаза, то заметила, что его лицо напряжено, а челюсть сжата.

— Что такое?

Его кадык дернулся.

— Ты никогда не видела своего отца?

Моя шея покраснела, и я внезапно ощутила стыд.

— Нет.

— Ты похожа на свою мать?

Я поправила дужку очков.

— Нет, — моя мать блондинка, бледная и ростом около метра шестидесяти пяти. Моя кожа больше персикового оттенка, натуральный цвет волос каштановый с красным оттенком, и я выше, чем остальные женщины в нашей семье.

— Мама моей подруги Дианы говорила, что мой отец, возможно, латиноамериканец или, может быть, кто-то со среднеземноморской внешностью, но я точно не знаю.

— Ты всегда была высокой?

Если я выпрямлюсь в полный рост, то буду почти метр семьдесят пять.

— Сестры раньше называли меня Слепой Жираф, — где «Слепой» равнялся «Суке». — В детстве у меня были одни ноги и очки… о-о, смотри. Они начинают игру.

Когда я подпрыгнула впервые, чтобы криками подбадривать брата, то поняла, что Эйден оказался не готов к тому, какая я на самом деле фанатка. По крайней мере, как я болею за своего брата.