– Нэйт… – я уместилась на его груди, переплетая между собой наши ноги. – Что мы будем делать дальше?

– Тшш… – изящные пальцы нежно коснулись моих губ и застыли на них. – Прошу, потом. Не хочу сейчас думать о чем-то, кроме того, как потрясающе смотришься ты в моих объятиях. Это, наверное, самая совершенная вещь, которую я когда-либо видел.

– Ты видишь в темноте? – усмехнулась я.

– Дурочка. Для этого не нужны глаза, – он притянул меня ближе и зарылся лицом в волосы на макушке. – Мое место здесь, Тэя. Рядом с тобой. В твоих руках. Соприкасаясь с тобой каждой клеточкой кожи. Идеальнее быть не может. Чувствуешь?

Я, конечно, чувствовала. Я ощущала, как он крепко прижимал меня к себе будто боялся, что, если он ослабит объятия, я тут же просочусь сквозь пальцы и растворюсь в воздухе. Я слышала, как созвучно стучали наши сердца в едином ритме. Это был самый прекрасный звук в мире после звука его любимого голоса. Именно так, обвивая друг друга и плотно соприкасаясь каждым дюймом тел, я осознавала, что мы созданы друг для друга. Что являемся одним целым и наша неземная связь непоколебима. Вот она реальность – я в его сильных руках, а остальное все было неважным.

Я нежно прикоснулась губами к его груди и почувствовала, как она слегка напряглась.

– Я люблю тебя, Нэйт… И любила каждый день, прожитый не вместе.

Не выпуская меня из рук, он повернулся на бок и подтянул меня ближе к лицу, чтобы я улеглась прямо напротив него. Наши лбы и носы соприкасались, губы почти дотрагивались друг до друга так, что каждый наш вздох казался общим.

– И я люблю тебя, Тэя. Ты вся моя жизнь.

Руки Нэйта накрыли мои плечи, а на лбу застыл его горячий поцелуй.

Плотно затянутые шторы скрывали от нас внешний мир, и я потеряла счет времени. Как будто в пределах этой кровати оно и вовсе замерло для нас. Я не заметила, как провалилась в беззаботный сон, который сегодня охраняли самые желанные объятия.

Я понятия не имела, сколько проспала, вплотную прижатая к Нэйту, потому что, когда открыла глаза, комната по-прежнему была застелена темнотой, которую едва разбавляли лучи солнца. Телефон остался валяться в сумочке где-то в холле, как и платье, которому уже навряд ли найдется применение после вмешательства в крой Натаниэля Фостера.

Я аккуратно выскользнула из-под тяжелых рук и села на край кровати, собирая по кусочкам образы минувшей ночи. Даже после его просьбы я не смогла избавиться от вопроса, что же мы сделали и как теперь с этим справиться. Я встряхнула головой, рассыпав растрепанные волосы по плечам, и попыталась упорядочить мысли. В голове каша. Наши действия казались такими неправильными. Но такими горячими, что от одного воспоминания ноги инстинктивно сжались, а губа каким-то образом оказалась между зубов.