– Оцени девочек с Фабрики от одного до десяти, – прочитала Кейт.

– Это слишком просто, – ответил Эй Джей. – Один, конечно, Дебора. Пять – Амина.

Я вспыхнула от обиды за подруг.

– Сима – семь. Кейт – девять, а Шиа… – Эй Джей окинул меня взглядом. – Вообще-то я не люблю азиаток, но, приходится признать, Шиа – восемь.

Я почувствовала себя мишенью для насмешек, уродом, выставленным напоказ. Мне казалось, я стою в свете софитов, пока ведущий в цирке объявляет в микрофон: «Подходите ближе, ребята, перед вами программистка-китаянка! Узкоглазое чудо! Азиатка, но при этом хорошенькая! Живой парадокс! Она потрясет вас мастерством программирования и красотой! Вы думали, что китаянки не бывают симпатичными, но теперь поймете, как ошибались!»

Слова Эй Джея подтвердили то, что меня всегда мучило. Я была не такая, как все, я была хуже других. Я попыталась отодвинуться от него, вновь ощутив прикосновение ноги.

– Спроси еще, – велел Эй Джей.

– Ты… видел фильм «2001 год: Космическая одиссея»? – прочитала Кейт. – Ого, кто-то очень любит это кино!

– Конечно видел, – сказал Эй Джей.

Внутри меня образовалась пустота.

– Ты любишь сэндвичи с арахисовым маслом и бананом? – продолжила Кейт. – Человек явно не понимает, в чем смысл игры.

Не просто пустота, а черная дыра, замедлившая время и исказившая пространство.

– Кто же их не любит? – проговорил Эй Джей.

Его слова растягивались и дробились, как эхо. Кто-о-о-о… о-о-о. Кто…о-о-о… Кто…о-о-о… же-е-е-е… не-е-е-е…

– У тебя хорошие отношения с отцом? – спросила Кейт. – Еще один странный вопрос. Кто это все спрашивает?

– Определенно нет.

Его голос доносился до меня откуда-то издалека, как будто я находилась за горизонтом событий, удерживаемая мощной силой притяжения.

Кейт задавала еще вопросы, но я их едва слышала. Эй Джей. ПостоянствоОбъекта. Не может быть.

Я слушала, как он отказывается говорить, сколько карманных денег дает ему отец, и тут Кейт повернулась ко мне.

– Хорошо, Шиа, – сказала она. – Что выбираешь?