Папа прокашлялся.
– Итак, внимание. Я просто хотел вас поблагодарить. Спасибо, что помогали мне этим летом, пусть даже вас заставили. И спасибо за это. – Он посмотрел на меня. – Если бы Клара не записала меня, я бы никогда не решился. Она была права.
Я обмахнула себя тарелкой.
– Я всегда права.
– И скромна, – добавила Роуз.
Гамлет положил руку на папино плечо.
– Не за что, Эдриан, хотя я помог только сегодня.
Папа хитро посмотрел на меня.
– Ты помог в другом.
Тут в окно постучались. Мы застыли, и Роуз очнулась первая и подбежала к нему с широкой улыбкой, готовая всех очаровать.
– Здравствуйте!
Я подошла к духовке и достала еду, которую мы поставили разогреться. Отец с Гамлетом поднесли тарелки к окну, а Роуз передала напитки.
– Держите, – сказал папа. – Я сейчас выйду и объясню, что вы едите.
Он вышел и пожал руки трем судьям. Один из них работал редактором и вел кулинарную колонку в местной газете, второй – ресторатором во Франции, а последний оказался ресторанным критиком Стивеном Фитчем. Я сдержала визг, когда увидела его лично. Папа пробежался с ними по меню и отступил, чтобы они попробовали еду.
Редактор, высокая японка американского происхождения лет пятидесяти, откусила пирожок, и ее глаза загорелись. Мускулистый француз с бородой отправил в рот целую вилку ломбо и задумчиво прожевал, но выражение его лица ничем не выдало эмоции. А Стивен Фитч с удовольствием налетел на пиканью и вскинул брови, когда наткнулся на специи.
У моих ног собралась, наверное, целая лужа пота. Я отвернулась и выпила немного воды, чтобы отвлечься. Роуз сделала то же самое. Гамлет держался у окна и за всем наблюдал.
Наконец мы услышали, как они поблагодарили папу и пошли дальше. Мы вышли из фургона. Полуденное солнце опускалось к горизонту, и самая жаркая часть дня уже прошла. Не так далеко от нас играл джаз-бэнд, ветерок шелестел листьями эвкалиптов.
Мы устало сели и наконец расслабились. Пока судьи обходили последние фургоны, у нас оставалось время успокоиться и перевести дух. И тут я поняла, что голодна. Вернулась в фургон, чтобы положить еды, и мы молча поели. Казалось, всех настигло эмоциональное потрясение последних суток.