– Потому что любила его.

– Потому что любила его, – с горечью подтверждает Колт. – И он изменил ей с Хелен. В отместку.

Я отворачиваюсь. Мои мысли, подобно урагану, набирают ход и становятся все более дикими с каждой секундой. В отместку… Должно быть, беременность Хелен стала для него огромным сюрпризом.

– Но почему он ничего не сказал твоей маме? Почему держал Хелен рядом с собой?

– Понятия не имею, Ава. Он не любит Хелен и никогда не любил. И других женщин в его жизни тоже нет. – Измученный, он ловит мой взгляд, и никто из нас не разрывает зрительного контакта. – Мне нужно поговорить с ним. Я хочу выяснить, зачем. Больше всего на свете.

– Когда?

– Когда буду готов. – Он садится и тут же притягивает меня к своей груди. – Без тебя я бы не смог все это переварить. Я бы лишился рассудка.

– Ты преувеличиваешь. – Я обхватываю Колта за шею и смотрю в его завораживающие глаза. При взгляде на цвет его радужки, мне в голову приходит лишь одна ассоциация: он похож на демона. Манящего и искушающего. Прошло столько месяцев, а мое мнение не изменилось. Колтон Томпсон – мой личный Аид, а я – его Персефона. Моя одержимость сильна и несокрушима.

– Я констатирую факты, маленькая мисс Любительница Аргументов.

– Новое прозвище? – Я приподнимаю бровь, а он обнимает меня за талию и встает с дивана. Я обхватываю его ногами.

– У меня для тебя куча прозвищ, – бормочет Колт, прижимаясь к моему лицу. – Но «Медовая» по-прежнему остается моим любимым.

– О, не сомневаюсь, Винни-Пух. – Я целую его в губы. – Чем займемся?

– Примем ванну. – Он несет меня в свою ванную, а у меня назревает вопрос.

– Почему твоя мама решила рассказать тебе об этом именно сейчас?

Колт застывает на месте и смотрит мне в глаза.

– В последнее время она чувствует себя лучше. Подход доктора Стюарта работает, и ее депрессия прошла. Она начала вести небольшой дневник. Он помогает ей тренировать память, и она много размышляет о своем прошлом. – На его лице возникает слабая улыбка, но уже через мгновение она исчезает. – Ее приехал навестить папа, и она решила открыться. Честно говоря, не знаю, о чем еще они говорили и почему ему вдруг стало не все равно, но хочу с ним пообщаться.

Пока мы раздеваемся и вместе ложимся в ванну, я осознаю, что оказалась права: я понравилась его отцу, и он был рад за Колтона. Неважно, насколько все запутано, Эрик Томпсон любит своего сына.