Я не реагирую:

– Тебе придется пояснить.

– Все в порядке. У нас, у женщин, могут быть свои секреты. Мы с тобой не такие уж и разные. – Я удивленно вскидываю бровь и хочу сказать, что мы не могли бы отличаться больше, даже если бы захотели. – Я порекомендовала бы наслаждаться им, пока ты здесь. Но даже не надейся. Этот мужчина холоден, насколько вообще возможно. Я думала, что беременностью смогу привязать его к себе. Так и случилось.

У меня в голове все смешалось.

– Прости?

Она отмахивается и продолжает:

– Принимаешь противозачаточные, не принимаешь, кто может сказать? Понимаешь? Но он все равно был скучным. И женился на мне так, словно поставил галочку в списке задач. Конечно, у него большой член, но им многое не компенсируешь. Вот увидишь. Связь с малолеткой в конце концов подорвет его честь. – Она одаривает меня злобной улыбкой. – Наслаждайся поездкой пока что. Я все равно буду матерью его ребенка.

Я пообещала себе, что буду вести себя спокойно рядом с этой женщиной. Я стояла перед зеркалом и подбадривала себя, хотя такое поведение типично для меня, только когда я пьяна и уговариваю себя протрезветь. Но я твердила, что должна быть к ней благосклонна, не должна осуждать ее, не должна завидовать, и вот я это все делаю.

– Хорошо. Что ж, на этом остановимся, – объявляю я, хлопая в ладоши.

Она невинно моргает, но ее губы кривятся в довольной улыбке. Каждое ее слово было тщательно подобрано, чтобы задеть меня. И я позволила ей это сделать. Что тут можно сказать? Я никогда не умела скрывать своих чувств.

– Что будешь делать?

Я улыбаюсь ей самой фальшивой улыбкой, на какую только способна, и поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Я еще не в аду, леди. И пока могу не тратить время на общение с дьяволом.

Позади раздается тихий смешок, но я не останавливаюсь. Я пересекаю поле, игнорируя бросаемые на меня взгляды и стараясь сохранить безмятежное выражение лица. У меня такое чувство, что в данный момент я создаю впечатление серийного убийцы.

Сжатые в кулаки руки тоже могут выдать меня с головой.

Когда я вхожу в дом, сетчатая дверь с грохотом захлопывается за спиной, и моя уверенность как раз вовремя пошатывается. Переносица горит, и я трясу головой, чтобы смахнуть наворачивающиеся слезы.

Сейчас середина дня, у ребенка день рождения, и мне, черт возьми, нужно выпить, чтобы переварить слова дьяволицы. Или напрочь их забыть.

Я достаю из холодильника бутылку белого вина. Она скользит в моей влажной ладони.

И снова раздается дверной хлопок. Не поднимая головы, я ставлю бутылку на стойку и снимаю с нее обертку.