Джаред был бы лжецом, если бы сказал, что не представлял этого с Вивьен. Что не хотел ощутить ее чувственные губы и горячий язычок в самых чувствительных местах. Смотреть, как ртом, которым выдавала шутки и колкости, она доводит его до оргазма, а затем позволяет излиться на призрачно-светлую кожу идеальной груди. Но, видя затаенные во взгляде сомнения каждый раз перед их близостью, он не собирался давить на Вивьен. Не хотел принуждать делать то, что не доставило бы удовольствия ей самой.

– Ты не должна, если не готова…

– Я хотела сделать это еще тем утром, когда ты лежал привязанный к кровати, – тихонько призналась Ви. – Но почему-то не решилась…

Взволнованное дыхание коснулось его напряженной плоти прежде, чем Миллс почувствовал робкий поцелуй. И еще один. А затем влажный язык медленно, словно пробуя, принялся исследовать каждый дюйм бархатистой кожи. Дразня, Вивьен снова и снова скользила им от основания по всей длине члена, обводя вздувшиеся вены, слегка сжимая в нежной руке. С каждым одобряющим хриплым вздохом ее движения становились увереннее, ласки ощущались глубже, горячее, смелее.

– Черт, малявка… Как же хорошо… – отрывисто простонал Миллс, перебирая дрожащими пальцами ее спутанные локоны.

Клокочущее внутри животное возбуждение заставило Джареда опустить почерневший взгляд и наблюдать, как любимые губы сомкнулись вокруг его члена, и это толкнуло его ближе к краю.

Ребра затрещали от истошных ударов сердца, пробитого огненной стрелой осознания. В тот миг Миллс понял, что так отчаянно пленило его в Вивьен, чем она поражала и восхищала, не оставляя ему и шанса.

Естественность, неподдельность кипящих в ней противоречий. Во всех своих противоречиях Вивьен была до невозможности искренней. Те же прекрасные винные губы, что несколько часов назад шептали молитву в церкви, сейчас – плотно обхватывали его член, приближая к вершине блаженства.

Полная противоречий Вивьен вызывала в нем такие же чувства и желания. Насколько он хотел воплощать с ней самые порочные фантазии, настолько же ощущал острую нужду оберегать, заботиться и делать ее счастливой. Не позволить ни одному косому взгляду, ни одному грубому слову когда-либо проникнуть в ее уязвимое, исполненное любви и доброты сердце.

– Посмотри на меня, – хрипло потребовал он.

Вивьен вдруг перестала поддразнивать его языком, задевая особенно чувствительный край плоти. Робко подняла взгляд, затянутый возбужденной поволокой, но Джаред не упустил дрожащий, словно от тлеющей свечи, огонек сомнений.

– Боже, ты идеальна… – выдохнул он, любуясь ее прекрасным лицом.