Я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, и отворачиваюсь, скользя взглядом по кабинету. Он такой же «интеллигентный», как и мой старый шарлатан. А еще пропитан древностью. Деревянный массивный стол стоит около окна, на него падают редкие лучи солнца, пробивающиеся сквозь фисташковые шторы. Вдоль бежевых стен – стеллаж и этажерка с цветами, рядом с которыми висят черно-белые портреты. Уверена на все сто – это кто-то в стиле Фрейда, и, если начну спрашивать, меня наверняка ждет целая лекция. На полу поверх старого, местами потрескавшегося паркета лежит ковер с витиеватым узором.

Каждую деталь я знаю наизусть и могу сказать, когда именно она появилась. И все же…

– Мне кажется, я никогда не смогу освободиться от гнета прошлого, – едва слышно шепчу я. – Когда я думаю, что жизнь налаживается, что я становлюсь обычным человеком, с которым когда-то произошел кошмар, но в данный момент он живет настоящим и смело идет навстречу новому дню, что-то происходит, и я становлюсь прежней.

– Какой?

– Трусливой, запуганной, никому не нужной. Одинокой.

Можно перечислять до бесконечности.

– Может, это потому, что ты сама такой себя считаешь? Насколько мне известно, ни один человек из твоего окружения не придерживается данного мнения.

– Знаю, просто… Быть сильной и позволить себе чувствовать – слишком тяжело. Я не готова к такому. Я привыкла, что все в моей жизни подчинено контролю, что в ней нет лишних людей, и сюрпризы в виде появления матери – это единственное, что может вывести меня из равновесия, к которому я так долго шла. Но с его появлением страх обрел новую форму.

Очередное воспоминание с наглой и самодовольной ухмылкой Богдана, когда он отпускает в мою сторону пошлую шуточку, в то время как его пальцы нежно и с трепетом сжимают мои, вспышкой накатывает на меня.

Я скучаю по нему.

– Помнишь, как-то я говорил тебе, что ты должна чувствовать не только хорошее, но и плохое? Например, боль.

– Поверьте, последние несколько дней я испытываю исключительно ее.

– И что ты чувствуешь?

– Словно меня разорвали на части. Есть одна половина, где скопилось все лучшее, что произошло в моей жизни, и другая – все самое мрачное и темное. Привычная сторона меня. Колкая, эгоистичная, не думающая о последствиях и готовая спрятаться за обидными словами.

– И ты думаешь, что вторую часть тебя никто не полюбит?

Богдан полюбил. Он был готов бороться за нас обоих и просил остаться с ним, но, как мы выяснили, я не склонна к оптимизму.

– Кому будет приятно находиться с человеком, у которого целое кладбище секретов в шкафу?