– Представь себе маленького мальчика, брошенного на произвол судьбы.

– Попахивает слезливой историей. – Не могу удержаться от сарказма.

– Не спеши делать выводы. – Он проводит большим пальцем по нижней губе. – Итак, маленький мальчик, всеми забытый. Его мать умерла при родах, и все детство им занималась старая бабка, едва сводившая концы с концами. Они жили в убогой лачуге, где летом стояла невыносимая жара, а зимой холод залетал изо всех щелей. У мальчика не было никого, кроме этой старой никчемной бабки, изо дня в день твердившей, что он должен стать хорошим человеком, не таким, как его подонок-отец. Каждый день она читала мальчику лекции, заставляла учиться, говорила, что он все больше становится похож на того, кому никогда не был нужен. Единственное, о чем мечтал этот мальчик, чтобы бабка умерла и он наконец был волен делать все, что ему захочется. А главное, он найдет того, кого любил всем сердцем на протяжении долгих лет.

– Я так понимаю, реальность разочаровала этого мальчика.

Остекленевший взгляд Артема становится задумчивым на пару мгновений, и я пользуюсь этим, пытаясь развязать проклятые веревки. Они так сильно впиваются в запястья, что кожу начинает жечь, и я даже чувствую, как тоненькая струйка крови стекает по ладони.

– Не так быстро. – Встрепенувшись, он приходит в себя. – Итак, представь, что мальчик находит этого человека. Он грезил об этой встрече на протяжении многих лет, представлял, как почувствует что-то родное – объятия, взгляд, взаимность. Он так долго лелеял эту мечту, что даже не подозревал, что при встрече его наивное сердце могут вырвать с корнем всего одной фразой: «Ты мне не нужен». Представь опустошенность этого мальчика, когда он увидел того самого человека рядом с той, кому этот человек никогда не был нужен.

Холодный взгляд впивается в мое лицо, и меня пронзает озарение.

– Ты его сын, – шепчу я.

– Так почему же, Мирослава, ты предала того, кто был готов стать для тебя всем и даже отказался от родного сына?

Мой рот бессознательно открывается и закрывается, а с губ не слетает ни слова. Артем – его сын. Как такое может быть?

Нервно сглотнув, я всматриваюсь в лицо Артема, теперь улавливая некоторое сходство. Та же кривая усмешка на губах, те же серые глаза, пронзающие своей холодностью. Меня пробирает озноб, и я съеживаюсь, когда он отодвигает стул и подходит ближе. Взяв меня за подбородок, он дергает мою голову вверх и проводит большим пальцем по моим губам.

– Чем ты лучше меня? – шепчет он, и в его голосе есть что-то пугающее.

– Ничем, – отвечаю я. – Если ты хотел получить его любовь, спешу тебя обрадовать – я спасла тебя от этой участи.