В поле моего зрения появляется женщина в форме, с фиолетовыми серьгами, она протягивает ко мне руки, словно пытаясь меня успокоить. Пытаясь удержать меня. Пытаясь не дать мне сломаться.

Она шевелит губами, но я не слышу ее.

Все, что я слышу, – это далекий голос, пробивающийся сквозь туман в моей голове:

«Я констатирую. 21:03».

Время.

Время смерти.

Офицер передо мной пытается облегчить мою боль, когда я издаю приглушенный крик, но все, что я вижу, – это ее фиолетовые серьги. Это все, на чем я могу сосредоточиться.

Фиолетовый.

Цвет смерти.

Я наклоняюсь вперед на руки, и меня рвет.

Из меня вырывается всхлип, и я утыкаюсь всем телом в дорожное полотно, гравий впивается мне в кожу.

«Челюсти жизни»[36] работают, чтобы извлечь Тео из обломков – тело Тео, и тогда я падаю, желчь все еще жжет мне горло, и я отключаюсь. В этот момент все превращается в туманную, замедленно движущуюся пелену оцепенения. Я не могу смотреть на это. Я не могу смотреть, как мальчика, с которым я вырос, человека, который называл меня своим братом, отрывают от дымящегося куска металла, и от него не остается ничего, только пустая скорлупа, в то время как женщина с фиолетовыми серьгами пытается унять боль моего разбитого сердца.

Этого не может быть.

Этого.

Не может.