Я прокашливаюсь, нарушая тишину:

– Ты выглядишь замечательно.

Из нее вырывается неловкий смешок, и, опустив голову, она краснеет; затем перекидывает свои длинные каштановые волосы на одну сторону, отчего они начинают сверкать золотом в свете фонаря. На ней надето винтажное платье чарльстон[44] с жемчугом и камнями, а губы накрашены вишнево-красной помадой.

– Спасибо, – мягко говорит она, поднимая взгляд. – Я только что закончила выступление. Ничего такого, танцовщица второго плана. У Селесты здесь есть хорошие связи, она мне помогла, и… – Джун замолкает, ее взгляд на мгновение затуманивается. Другая «эмоция» смотрит на меня в ответ. – И я скучаю по тебе.

В горле перехватывает, когда это напряжение, пронизанное остротой и невысказанными эмоциями, вновь вспыхивает. Я сглатываю.

– Я тоже скучаю по тебе, Джунбаг.

– У меня все очень хорошо, – говорит она, заправляя прядь волос за ухо. Серебряная серьга-кольцо мерцает в тусклом свете. – Я делаю успехи, Брант, правда. Я чувствую себя такой независимой и живой, и… – Она колеблется, облизывая губы. – И если ты когда-нибудь захочешь навестить меня, я думаю… я думаю, это будет здорово. Я была бы рада увидеть тебя.

Господи, мне хочется плакать.

Она говорит мне, что она делает успехи. Она цветет.

Она живет самостоятельно, следует за своей мечтой, как и хотела.

Она говорит мне, что все еще любит меня и, возможно, все наладится.

Я тоже тебя люблю. Я люблю тебя так сильно.

Я мог бы легко собрать чемоданы и пролететь через страну, чтобы закружить ее в объятиях. Это то, что я хочу сделать всеми фибрами души. Когда я представляю это, моя кровь вспыхивает. Я думаю о наших первых объятиях. Нашем первом поцелуе.

Интересно, как долго мы продержимся, прежде чем она, голая, будет стонать подо мной?

Но пока прошло всего девять месяцев.

И, судя по наполненному любовью взгляду, который сияет для меня, как ярко-голубое небо, я понимаю, что она еще не готова. Я не думаю, что мы готовы.

Мои взаимоотношения с ее родителями все еще шаткие: Эндрю не разговаривал со мной с тех пор, как врезал мне и пронзил меня своими жестокими словами. Саманта была более милосердна: она спрашивала, как мои дела, и писала мне по электронной почте новости о семье.

Но я не видел их с того дня. Я не видел их вживую, и если я еще не могу посмотреть им в глаза, то мне не стоит добиваться их дочери.