Я сдерживаю смех.

Если Поли это и забавляет, то он этого не показывает. Выражение его лица остается угрюмым, а брови нахмуренными.

– Вы недооцениваете меня, Stellina.

– У вас есть попугайчик по имени Пити. Только неженки назовут птичку Пи… – Венди запинается и наклоняет головой в сторону. – Как вы меня назвали?

– Ничего особенного. – Он отгоняет ее легким движением руки, вид у него такой, будто он вот-вот улыбнется. – Продолжайте. Я плачу вам не за то, чтобы вы взъерошивали мне перья.

– О, так вы чувствуете себя взъерошенным, – фыркает она, уперев руки в бедра. Венди смотрит на меня с надменной ухмылкой. – Ты слышал это, Брант? Он признается, что испытывает какие-то чувства.

– Чувство презрения, да, – поправляет Поли.

Я поднимаю руки:

– Так, не впутывайте меня в это.

– Вы сейчас на взводе. Я это вижу, – заявляет она, сделав шаг вперед и прищурив глаза. – Смотрите, у вас левый глаз дергается.

Он хмурится:

– Это всего лишь инстинктивная реакция на вашу раздражающую личность. Я ничего не могу с этим поделать. Так же, как и вы не можете не быть раздражающей.

– Я не раздражающая.

– Вы досаждаете, уверяю вас.

Венди поджимает губы:

– Тогда увольте меня. Осмелюсь попросить.

– Не уволю. Клиенты терпят вас по неизвестным мне причинам, и это просто не стоит того времени, которое я потрачу на поиск и обучение вашей замены.

Я наблюдаю, как они смотрят друг на друга: Венди держит свои позиции, а Поли нависает над ней, скрестив на широкой груди мускулистые руки. Он сбросил лишний вес за последний год, так как стал посещать вместе со мной спортзал. Я занимаюсь там каждое утро, пытаясь отвлечься. Мне все невыносимее просыпаться в одиночестве, особенно после того, как я лично испытал, каково это – пробуждаться на рассвете с любимым человеком.

Поли сказал мне, что ему нужно заняться своим здоровьем. Ему сорок пять лет, и прошлой зимой у него умер старший брат от сердечного приступа. После этого мы стали ближе, поскольку я очень хорошо его понимал.

Честно сказать, я считаю его другом.