Как только дверь гостиничного номера закрывается, Брант поворачивает меня, прижимая к себе. Из меня вырывается хриплый вздох. Одна его рука упирается в дверь прямо над моей головой, а другая проводит по моему телу: от бедер до талии, а далее от груди и прямо к шее. Он приковывает взгляд к моему рту и большим пальцем касается нижней губы, слегка оттягивая ее вниз.

Мое тело выгибается навстречу ему.

– Джун… – Он шепчет мое имя, прерывисто дыша, его большой палец проскальзывает между моими губами, заставляет мой рот приоткрыться. – Я скучал по твоему рту.

Все, что я могу сделать, – это всхлипывать, пока между ног пульсирует и тянет от желания.

– Я скучал по тому, как ты произносишь мое имя, и по тому, как ты смеешься, – говорит он и наклоняется, целуя меня в шею, в щеку, пока его губы не замирают в сантиметре от моих. – Я скучал по вкусу твоих губ, особенно когда ты пользуешься блеском, который на вкус как вишневый пирог. Я скучал по стонам, которые ты издаешь, когда кончаешь.

Он убирает большой палец с моих губ, и, прежде чем отчаянная мольба успевает вырваться из моей груди, он целует меня. Мои губы снова принадлежат ему, как в тот момент, когда мы стояли в том коридоре на выпускном и я открыла дверь в неизбежность. Прелюдии к тому, чему суждено было случиться.

Судьба, упакованная в обертку греха.

Но это больше не кажется неправильным. Его руки на моем теле не кажутся преступными, а его губы на моих не кажутся счастливой случайностью.

Брант словно тает, когда прижимается мягким поцелуем к моим губам, задерживаясь на мгновение, как будто он принимает этот момент – этот неизбежный, предначертанный, роковой момент. Момент, который подтверждает, что мы никогда не были чем-то неправильным. Наша история любви никогда не была неправильной.

Мы просто ждали нужного момента, когда все станет правильным.

Брант вздыхает, и это звучит как жажда, как чистое облегчение; затем он со стоном прикусывает мою нижнюю губу. И когда он отчаянно и по-собственнически кладет ладони мне на щеки, наши губы размыкаются, а языки переплетаются. Я дрожу от этого. Мы стонем. Его язык скользит по моему, и я посасываю его, наслаждаясь тем, как Брант прижимается ко мне бедрами, а его эрекция упирается мне в низ живота.

Он отстраняется, чтобы стянуть мою футболку, и моя грудь, прикрытая лифчиком, становится новым призом для его языка. Голубое кружево вмиг сползает с меня, будто пять секунд на расстегивание застежки – это целая вечность.

Брант целует мой сосок, и все мое тело выгибается вперед, жаждая его горячего языка. Мои пальцы впиваются ему в затылок, прижимая к груди. Прикусывая меня, он опускает руку к пряжке ремня и небрежно начинает расстегивать его.