– Я не просил тебя ехать тогда со мной в Одессу. И я сам как-нибудь бы справился и без тебя. Я все контролировал!

Я громко засмеялся:

– Ты чертов болван. Ничего ты тогда не контролировал! Ты загремел бы в тюрягу, как и твой старик. – Может, это и был для него удар ниже пояса, но это была чистая правда.

– Я тогда пытался вернуть тебе долг. Пытался спасти тебя, – сказал он. – Ты был тогда не в себе, когда вернулся со своей службы. Я притаскивал тебя каждый день домой из баров, когда ты напивался до такой степени, что еле стоял на ногах. Ты много раз пытался покончить жизнь самоубийством. Она с ума сходила от такого беспокойства. Не отходила от тебя никуда и ни на шаг.

Мне стало вдруг тяжело дышать. Я хотел, чтобы он прямо сейчас заткнулся, но он все продолжал быстро говорить:

– Мы все очень беспокоились о тебе. Но и о Лиле тоже! Уж я-то за километр замечу такое домашнее насилие.

– Я не…

Я громко и глубоко задышал через нос. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Он был прав. Не важно, нарочно я тогда делал это или нет, но это действительно было домашнее насилие.

Тот период для меня как будто полностью покрыт туманом. Наверное, потому, что тогда я почти всегда был пьян или сидел на крепкой наркоте.

– Вот именно. Ты даже не можешь мне сейчас возразить. – Я не мог ему возразить. Поэтому я и бросил ее тогда. – Она пыталась все это скрыть. Врала, чтобы защитить тебя, чертового ублюдка.

– Хватит, – прошипел я. – Черт, просто перестань меня обвинять.

– Нет. Ты должен это все выслушать. Ты клялся и обещал ей, что никогда ее не бросишь. Но ты нарушил свое обещание, и ты просто сломал ее. Так что ты совершенно не имеешь никакого права приходить ко мне сюда и в чем-то меня обвинять! Сейчас она очень счастлива. Она растит сына, у нее есть свой небольшой бизнес. Держись от нее подальше, ты меня понял? Ты не заслуживаешь ее. Тем более после всего того дерьма, которое ей пришлось из-за тебя с трудом пережить.

– А ты что, ее заслуживаешь? Чего ты вдруг ожидал, Броуди? Что она забеременеет и выберет потом тебя?

– Она всегда будет частью моей жизни. У нас есть общий сын. А что дал ей ты, кроме кучи плохих воспоминаний и боли?

Сволочь! Гнев, яро бурлящий внутри меня, вдруг вырвался на поверхность. Я с силой схватил его за рубашку и толкнул. Он неловко споткнулся, но удержался на ногах и с кулаками набросился на меня.

– Это все, на что ты сейчас способен, слабак? – поддразнил он меня. Он выпятил подбородок и махнул руками. – Уступаю тебе первый удар.

Броуди ведь сам напросился.

Я ударил его, хорошенько пройдясь костяшками пальцев по его носу. Брызнула алая кровь, но я не стал останавливаться на этом и со всей силы врезал ему прямо в живот. Я думал, он сейчас упадет, но он все еще держался.