Дверь в комнату распахнулась, и в комнату вошел его камердинер. Его Дэй тоже научился определять по шагам. До его чувствительного обоняния донесся запах розы и пряностей.

— Горвард, что это?

— Леди передала мыло, сказав, что другого пока нет. Завтра она собиралась варить новое.

Хант улыбнулся.

Ее запах.

— Ну что ж, значит, сегодня я буду пахнуть как наложница султана, — с довольной улыбкой произнес герцог.

И очень надеюсь, что сегодня я смогу попасть в постель к моей госпоже, чтобы ублажить эту ненасытную леди.

Тори стояла перед зеркалом, рассматривая свое обнаженное тело. На ее голени был небольшой шрам от ожога… И все.

Девушка попыталась улыбнуться.

— Ну все не так плохо…

Но улыбка слетела с ее лица, когда она встала в пол-оборота и посмотрела на спину. Ее спину с одной стороны от плеча до поясницы пересекал шрам. Широкий, неровный… Именно в том месте, куда упала горящая балка.

На глаза навернулись слезы. Ей было страшно.

Боязно от того, что теперь она не вызовет у Дэймона желания… Что ему станет отвратительно прикасаться к ней.

Тори постаралась отогнать от себя грустные мысли и провела руками по коротким волосам. Они уже практически высохли после купания.

В этом есть своя прелесть. Не надо расчесывать часами волосы возле камина.

Через час она вышла из комнаты и направилась в столовую, надев одно из самых красивых платьев. Только спускаясь по лестнице, она осознала, что Дэй все равно не увидит ни наряда, ни ее.

Хант нервничал, как юнец. Что для него было абсолютно ново.

Надо улучшить освещение в столовой.

Потому что сейчас он с трудом различал очертания, разве что очень крупных предметов…Тарелки сливались с белой скатертью, а бокал он совсем не видел.

Может это было плохой идеей?