Ладно. Пусть будет так. Мне все равно было жарко.

Мое возвращение на сцену взорвало толпу. Я закрыл глаза и потерялся в оглушающих криках фанатов, затем шагнул на платформу перед сценой и попал в толпу людей. В конце, когда прозвучали последние аккорды, я снял с себя гитару и подошел к краю сцены, чтобы пожать руки визжащим от восторга поклонницам, едва не падающим в обморок.

Яна

Два часа спустя, благополучно отыграв и дважды выступив на бис, группа ушла со сцены. Я открутила крышку и протянула Гедеону бутылку с водой, восхищенно глядя на него. Он немного отпил и вылил остатки на голову. После чего обхватил меня руками за талию и поцеловал. Я обхватила пальцами его мокрую голову, прижимая ближе к себе.

– Ты снова был великолепен, – прошептала я. – И как только у тебя получается играть и петь настолько хорошо?

– Это дается мне так же легко, как дышать, – ответил он.

– А что насчет игры на рояле? – тихо спросила я.

– Тоже легко, – отозвался он. – Тебе удалось починить то, что было сломано. Я возродился из пепла.

– Как феникс, – улыбнулась я.

– Феникс, – повторил он задумчиво. – Хорошее название для песни, – он снова поцеловал меня и утащил в лабиринт проводов и оборудования за кулисами.

Этой же ночью он написал два куплета новой песни:

про то, как чувствовал спасение каждый раз, когда смотрел в мои глаза,

про то, как блуждал в потемках,

про то, как я стала вспышкой света в темной комнате,

про то, как он вырвался из объятий прошлого,

про то, что музыка обладает силой,

про то, как он дрожал от нахлынувших чувств,

про то, как я стала его воздухом и сняла замок с его сердца.

А я поклялась себе, что больше никогда не позволю этому мраку коснуться души Гедеона.