– Ден, о чем ты? – Гедеон схватил меня за плечи. – Ты спас нас всех от этого рабства. Разорвав контракт, я почувствовал только облегчение.

– Правда? – раздался голос Савелия. – Я тоже. Я подписал этот чертов документ только ради вас. Я вообще не горел желанием ехать в мировое турне.

– И я, – согласился Марк. – Я вообще патриот. Я рад, что мы теперь свободны.

– Боже, Freedom Flyв своем репертуаре, – простонал расстроенный Владислав и без сил плюхнулся на диван, закрыв лицо руками.

Я посмотрел на Гедеона, не веря своим глазам. Он действительно был рад, как Марк и Савелий. Все мы почувствовали одно лишь громадное облегчение.

– Я тоже подписал этот контракт только ради вас, парни. Мне казалось, что вы так рвались за мировой славой, – произнес Гедеон. – Но мне она никогда не была нужна. Мне хватило гастролей по Европе, и в них нет ничего особенного.

– Я не смог бы играть ни с кем, кроме Макси, – признался я. – Мне хотелось поехать в этот тур только ради нее.

– Вот и разобрались, – подытожил Гедеон с улыбкой. – И почему мы раньше не смогли нормально все обсудить и прийти сразу к правильному решению?

– Ибо идиоты, – вставил Марк, а потом вдруг подошел к нам и сгреб нас с Гедеоном в охапку.

– Меня забыли! – Савелий подскочил к нам и обнял всех, до кого дотянулся.

– Вы убийцы моих нервов, – пробурчал Владислав, присоединяясь к этим дружеским объятиям нашей маленькой рок-семьи. – Но я с вами.

– Семья навсегда, – услышал я чей-то голос. Ой, кажется, это был я.

В тот же день мы приняли решение отправиться в тур по России, он был необходим, мы не могли сидеть на месте, раз отказались от предложения Вайснера. Влад был в шоке от того, как мало времени мы дали ему на организацию гастролей, но он обещал сделать все возможное и невозможное, чтобы мы могли выехать уже через месяц.

Всю следующую неделю я сходил с ума от отчаяния, я узнал, какой болезненной может быть любовь, если она настоящая. Я приезжал на репетиции, механически что-то там играл, не способный генерировать новые идеи. А потом и вовсе стал пропускать их, не желая участвовать в жизни группы. Так вышло, что я не на шутку поссорился с Гедеоном.

Каждый день я писал Макси, она отвечала мне коротко и вежливо. Я всячески удерживал себя от того, чтобы полететь к ней. Мне казалось, что нужно было дать ей еще немного времени.

Моя жизнь потеряла все яркие краски, а мое поведение стало саморазрушительным. Несколько раз мне звонила мама, и ее слова в духе «хватит вести себя с девушками как мудак» еще больше вгоняли нож мне в сердце. С Макси все изначально было по-другому, но закончилось как всегда. Я долго размышлял, как мог так поступить с ней, и не находил ответа. Через несколько дней ответ нашелся сам. Я увидел его по телевизору. Однажды я весь день не мог вытащить свою ленивую задницу из кровати, бессмысленно листая каналы на телевизоре. Я наткнулся на какую-то передачу об экономике, где ведущий брал интервью у мужчины, который сразу же показался мне знакомым. Это был Эдуард, бывший жених Макси. Я ненавидел его так же сильно, как, наверное, и он меня. Глядя на его приторную улыбку и слушая размеренную речь о ювелирном производстве, я вспомнил нашу последнюю встречу возле ворот дома Макси. Что он мне тогда сказал?